Таким образом, можно говорить, что для вестготской эпохи характерно исчезновение римских принципов организации ремесла, что вполне «вписывается» в общую картину упадка античного устройства испанского (и септиманского) города.

Особое положение занимал такой вид ремесла, как чеканка монеты. В IV в. в Испании не было собственного монетного двора, что было связано с отсутствием в ней значительных войск. С исчезновением снабжения страны из других монетных дворов в ней ходили старые монеты. С созданием же в Испании практически (а затем и официально) независимых германских государств встал вопрос и о выпуске собственной монеты. Как уже говорилось, первыми на этот путь вступили свевские короли. А затем собственные деньги стали выпускать и вестготы, что не мешало, впрочем, хождению имперских. До правления Леувигильда вестготские монеты имитировали императорские. А около 575— 576 гг. этот король стал выпускать собственные монеты со своим именем и собственной иконографией, которая сначала подражала византийской, а затем все более от нее удалялась. Важной особенностью вестготского денежного дела было отсутствие централизации. В Испании было создано несколько монетных дворов. Только в правление Вамбы, как говорилось выше, их число сократилось до пяти. А в остальное время их количество порой доходило до двух десятков и более. Однако все они явно принадлежали королю. В период Поздней империи все золотые рудники были собственностью государства, и естественно, что после варварского завоевания они перешли в собственность новых государей. Впрочем, в условиях политического хаоса некоторые мелкие рудники могли оказаться и в частных руках, и их владельцы могли также чеканить монеты. Известно, что с этим пытался бороться Теодорих (Cass. Van V, 39). И позже вестготские короли издали несколько законов, направленных против выпускающих фальшивую или портящих королевскую монету (Leg. Vis. VII, 6, 1—5). В целом же чеканка монеты являлась королевской монополией. Полноценность монет, их вес и проба с течением времени колебались, отражая в значительной степени экономическую ситуацию и возможность королевской власти сосредоточивать в своих руках запасы золота. Самые полноценные монеты относятся к правлениям Леувигильда и Реккареда, а затем Хиндасвинта и Рецесвинта, а наибольший их упадок проявился при Эгике и Витице. Говоря о вестготской монете, надо подчеркнуть, что короли выпускали только один ее вид — золотые тремиссы, являющиеся одной третью солида, в то время как все платежи, включая штрафы, выражались в солидах. В упомянутом выше документе «О Барцинонском фиске» предусматривается возможность уплаты налогов в серебряных силиквах, которые тоже не чеканились в Испании. И солиды, и силиквы явно были лишь счетными единицами.[151] Наличие этих счетных единиц показывает, что в принципе вестготская монетная система являлась прямым продолжением позднеримской.

С течением времени чеканная монета все больше использовалась для накопления богатства, в том числе и в королевской казне, для уплаты налогов населением и для расходов на чиновников и воинов. Несомненно, существовала еще одна цель: идеологическая — восхваление правящего монарха, утверждение его права на власть и противопоставление другим монархам, в том числе императору. Экономическое же значение монеты было небольшим и постепенно все более уменьшалось, хотя и не исчезло окончательно. Даже с целью накопления богатств, как показывают находки кладов, использовались не только монеты, но и серебряные пластины и различные золотые изделия. Они, по-видимому, тем более ценились, что вес монеты и, соответственно, ее реальная стоимость уменьшались, и в начале VIII в. в правление Витицы тремисс весил всего 1,25 г вместо положенных 1,516, а количество золота в этой формально золотой монете становилось тоже все меньше. Товарность испанского хозяйства была небольшой. Характерно, что вознаграждением за службу наряду с деньгами является наделение землей, и постепенно второй вид вознаграждения становится преобладающим. Земля, а не деньги превращается в главный вид и символ богатства.

Это, конечно, не означает полного исчезновения внутренней торговли. Надписи показывают продолжение ее существования. Предметами купли-продажи могут быть различные объекты, в том числе, как об этом говорилось выше, даже земля. Оценивались продаваемые предметы обычно в золотых солидах, хотя реально эти деньги не ходили.

О существовании внутренней торговли свидетельствуют и некоторые законы. Один из законов Леувигильда упоминает conventus mercantium (Leg. Vis. IX, 2, 4). Во время этого conventus проводилось наказание преступников. Вероятно, речь идет о ярмарке или каком-либо другом сборище торговцев, где собиралось довольно значительное количество народа, что и обеспечивало публичность наказания. Это показывает, что, по крайней мере, во второй половине VI в. такие торжища были обычным явлением. Насколько они сохранились позже, сказать трудно. Другой закон Леувигильда должен был защитить свободное передвижение по дорогам, ведущим к городам и провинциям (Leg. Vis. VIII, 4,25). Издание такого закона говорит, с одной стороны, что передвигаться по дорогам было все же небезопасно и это передвижение необходимо было защитить, а с другой — что движение по дорогам все же имело место и короли считали необходимым гарантировать свободу этого движения. Двигались же по дорогам преимущественно торговцы, атак как речь идет не о морских или речных портах, через которые велась внешняя торговля, то закон явно покровительствовал тем, кто вел внутреннюю торговлю. Однако такими людьми могли быть не только собственно торговцы. Крупные собственники, а также церкви и монастыри, служителям которых самим торговать быть запрещено, могли обращаться к зависимым от них людям; более мелкие собственники, включая крестьян, сами могли продавать свои не очень-то значительные продукты и покупать другие, необходимые. Для местного товарообмена наличие профессиональных купцов не было необходимым. Необходимым оно было для внешней торговли.

Само по себе варварское завоевание не прервало внешнеторговые связи Испании. Как и раньше, Испания более всего была связана с Северной Африкой. Ко времени правления Теодориха относится любопытный эпизод: вместо того, чтобы, как требовало равеннское правительство, доставить зерновые из Испании в Италию, торговцы (навк-леры) предпочли перевезти этот груз в Африку и там продать, что, естественно, вызвало возмущение Теодориха (Cass. Var. V, 35). Но этот факт означает, что африканский рынок был хорошо известен в Испании и сулил торговцам немалые выгоды. В меньшей степени поддерживались торговые контакты с Восточным Средиземноморьем, но и они не отсутствовали. Испанские товары, особенно масло, достигали даже Египта. Другим важным партнером действовавших в Испании торговцев было Франкское королевство, с которым связывались и сухопутным путем через Пиренеи, и водным, как средиземноморским, так и атлантическим. Относительно значительный путь из Средиземного моря в Атлантический океан шел через пролив, а оттуда товары частично могли подниматься вверх по Бетису и Анасу, а частично двигались вдоль атлантического побережья вплоть до Британии. На этих путях важными торговыми центрами становятся Тарракон, Малака, Картагена на средиземноморском побережье, Гиспалис, Кордуба, Эмерита на реках; в Септимании значительным центром был Нарбонн. Эти и некоторые другие прибрежные города являлись, по-видимому, своеобразными перевалочными пунктами, откуда заморские товары уже по внутренним путям переправлялись в глубь страны. Вестготские короли стремились по возможности контролировать заморскую торговлю, явно приносившую монархии значительные выгоды. Леувигильд издал ряд законов, регулирующих деятельность заморских торговцев (transmarini negotiatores), в том числе подчинение специальным telonarii (Leg. Vis. XI, 3, 1—4). В особом месте, называемым cataplus, осуществлялись контакты с прибывавшими из-за моря торговцами (Leg. Vis. XII, 2, 18). Конечно, по сравнению с римским временем объем и масштаб торговых связей Испании со средиземноморским миром уменьшились, но о ее полной экономической изоляции говорить нельзя.