О том, что произошло с Гракхом дальше, Тит Ливий приводит сразу три варианта событий, которые можно охарактеризовать как более или менее романтичные. По менее романтичной версии, случилось следующее: Тиберий Гракх дошел с армией до реки Калор, на которой стоял Беневент, и, решив освежиться, пошел купаться в сопровождении ликторов и трех рабов. Там во время купания на них и напали враги, случайно оказавшиеся поблизости. Безоружный, Гракх отбивался камнями, но был убит. Его голова была отнесена Ганнибалу, который переслал ее в римский лагерь, где останки проконсула похоронил квестор Гней Корнелий Лентул (Ливий, XXV, 17, 1–2, 6–7).

Другой вариант звучит так: перед выступлением из Лукании от непременных гаданий были получены плохие предзнаменования, и, желая отвести беду, Гракх, по совету жрецов, вышел из лагеря, чтобы провести жертвоприношение на неоскверненной земле. Внезапно поблизости оказались два отряда нумидийцев, и Гракх был убит, а его тело со всеми возможными почестями похоронил Ганнибал (Ливий, XXV, 17, 3–6).

И, наконец, наиболее романтичный вариант. Гадания перед походом были неблагоприятны и, по трактовке жрецов-гаруспиков, предвещали опасность самому полководцу. Эта опасность исходила от Флава (по Аппиану – Флавия), главы общины Лукании, который раньше был в союзных отношениях с римлянами и даже связан с Гракхом узами гостеприимства, но в последнее время задумал перейти к Ганнибалу, а чтобы измена получилась выгоднее, решил погубить римского полководца. Для этого он сумел сговориться с Магоном и условиться о месте, куда он приведет Гракха с небольшой охраной. Затем он пошел к проконсулу и под предлогом того, что с ним собираются заключить союз старшины Лукании, не вызывая подозрений, заманил его в засаду. С Гракхом были только ликторы и турма конницы, все без доспехов и щитов, так что итог боя был очевиден с самого начала. Римляне были перебиты, только Гракха пунийцы старались взять живым, но тот, увидев во вражеских рядах Флава, бросился на него и в конце концов, совершив много подвигов, тоже был убит (Ливий, XXV, 16).

Ни одной из этих версий Тит Ливий не решался отдать предпочтение. Однако последний рассказ, хотя и повторяется Аппианом (Аппиан, Ганнибал, 35; здесь еще говорится, что из отряда Гракха трое были пленены), слишком похож на типичную патриотическую легенду о доблестном полководце, погибшем в результате коварного предательства. Некоторые сопутствующие такому «жанру» подробности, как то: мужественная речь героя перед смертью, его наивная вера изменнику – здесь присутствуют. Безусловно, для римлян гораздо приятнее было верить именно в такую кончину Гракха, чем допускать, что его убили голым в реке или при жертвоприношениях. Хотя в «героической» версии смерти Гракха нет ничего нереального, в ней слишком много патетики, чтобы она казалась равноценной более «приземленным» вариантам.

И все же в рассказе о судьбе Тиберия Семпрония Гракха нельзя не отметить деталь, безусловно, добавляющую некоторый романтический ореол. Большинство из его воинов, всю жизнь бывшие рабами, добровольно вступили в армию и только на войне, пройдя через бои и одержав победы, вернули себе свободу. Теперь же, после смерти полководца, которого они могли считать своим патроном, солдаты оставили службу (Ливий, XXV, 20, 4). Так вместе с Гракхом Рим потерял и его легионы.

Тем временем консульские армии вторглись в Кампанию и начали обычный грабеж. Легионеры рассеялись по окрестностям, чем не замедлили воспользоваться Магон и капуанцы, которые тотчас устроили успешную вылазку. Римляне, которые, по-видимому, давно уже не ожидали со стороны противника каких-либо активных действий, обратились в бегство и потеряли больше полутора тысяч человек (Ливий, XXV, 18, 1–2). Несмотря на это, они скоро навели порядок в своих рядах, продолжили наступление и подошли под стены города.

Но на помощь Капуе все-таки пришел Ганнибал и через три дня дал сражение консульским армиям. Основной действующей силой в тот день была конница, и потери римлян превосходили пунийские, но бой прервался, когда вдали показалось бывшее войско Гракха, которым теперь командовал квестор Гней Корнелий Лентул – полководцы обеих сторон решили, что приближается враг, и дали сигнал к отступлению. Хотя Ганнибал и упустил победу, для римлян ситуация была угрожающей прежде всего потому, что ход боевых действий мог выйти из-под их контроля. Если Ганнибалу и дальше давать возможность сражаться с их основными силами, никто не может гарантировать от новых Канн. А пока надо вернуться к тактике Фабия Максима и увести карфагенян от Капуи, – очевидно, так рассуждали консулы; в ту же ночь снялись с лагеря и ушли: Фульвий Флакк – в Кумы, а Аппий Клавдий – в Луканию. Ганнибал, обнаружив на следующий день исчезновение противника, после некоторых колебаний отправился в погоню за Аппием Клавдием, но тот не дал возможности себя догнать и вернулся под Капую другим путем (Ливий, XXV, 19, 1–8).

Пока Ганнибал гонялся за Аппием Клавдием, ему повезло еще раз. Один из первых центурионов (примипилов), Марк Центений по прозвищу Пенула (Плащ), уже отслужив положенный срок и желая продолжать борьбу с врагом, добился от сената, чтобы ему выделили солдат и позволили воевать по собственному усмотрению. Ему дали восемь тысяч человек, поровну римских граждан и союзников, еще почти столько же присоединилось к нему из местных жителей. С этой армией Центений и вышел навстречу Ганнибалу, решившись на открытое сражение. Его солдаты бились стойко, но шансов пересилить пунийских ветеранов, равно как и отступить, у них не было. От всего отряда Центения спаслось не больше тысячи человек, остальные, включая командира, погибли (Ливий, XXV, 18, 9–17).

А консулы, благополучно избавившись от Ганнибала, продолжили готовить осаду Капуи. Войска были размещены в Путеолах, в устье Волтурна, где для этого построили крепость, и в Казилине. Во все эти пункты были свезены запасы продовольствия. Таким образом, Капуя оказалась окружена с юга, запада и севера (Ливий, XXV, 20, 1–3).

Тем временем Ганнибал, вспомнив вкус побед, решил поскорее расправиться еще с одной римской армией, во главе которой стоял претор Гней Фульвий Флакк. Он довольно успешно действовал в Апулии, но дисциплина среди воинов претора совсем расшаталась, что и внушало Ганнибалу уверенность в победе. Римляне стояли лагерем под Гердонией, и, когда стало известно о приближении неприятеля, солдаты стали требовать вести их в бой. Лучшего врага Ганнибал не мог и желать. Тщательно спланировав будущий бой, он накануне разместил три тысячи легковооруженных в окрестных поместьях, а Магону с двухтысячным конным отрядом приказал перекрыть римлянам путь к отступлению. На рассвете войска построились для битвы, но в римской армии солдаты распустились до того, что совершенно не слушали своих командиров и построились по своему собственному усмотрению. В итоге легионы Гнея Фульвия выстроились в две линии, один за другим, несмотря на все доводы военных трибунов. Далее все произошло так, как и должно было. С первого же натиска карфагеняне опрокинули своих врагов, окружили и истребили почти полностью. Из восемнадцати тысяч римлян спаслось не более двух тысяч, и среди них Фульвий, бежавший на чужой лошади (Ливий, XXV, 20, 5–7; 21).

Известия о двух подряд поражениях породили в Риме тревогу, но преодолели ее быстро – времена Канн прошли. Наверное, единственная экстренная мера, на которую пошло в данной ситуации римское правительство, – это приказ консулам собрать остатки разбитых войск и добровольцев Гракха (Ливий, XXV, 22, 1–4).