— Ну почему же, — пожал плечами шеф. — Ты эксперт Ведомства, и ты имеешь некоторую самостоятельность в поступках.

— Я, видимо, уже давно не эксперт.

— Ошибаешься, Олег, тебя никто не увольнял.

— Вы шутите?

— И не думаю шутить.

— После всего, что я натворил...

— А что ты такого натворил? Ты поступал, как обычный человек, ты не совершил никакого преступления. Правда, нарушил массу инструкций, но это можно объяснить особыми обстоятельствами.

— Вы меня оправдываете? — недоверчиво произнес я. — Прощаете полностью?

Директор едва заметно улыбнулся.

— Пойдем пройдемся, здесь такой чудесный лес... Я бросил взгляд на лагерь. Мне подумалось, .что раз меня уводят, значит, навсегда. Где-то мелькнула черная фигура Подорожника. Или это мне просто показалось...

Директор взял меня под руку и повел за собой.

— Мы выяснили, чем был Ершовский феномен. Это интегратор — биологический инструмент, помогающий живой материи организовываться в более сложные формы. Он был потерян очень давно, и случайно попал в село Ершово, хотя должен был активироваться в другом краю Галактики. Несколько сотен лет он лежал без движения, затем начал действовать. Результат вы видели сами.

— И не только видели, — пробормотал я.

— Да, еще и испытали на себе. Внештатник сделал что-то такое, из-за чего интегратор сработал не так, как нужно. Вы трое получили пробой в психике. Самый тяжелый оказался у внештатника, он покончил с собой, потому что его сознание вторглось в сферы, несовместимые с возможностями человека. Твой товарищ Петр Алексеев отделался легче, у него было всего лишь смещение мнемонических фаз. Он, кстати, уже... скажем так, исцелен. И продолжает работать, правда, в другом секторе. То же самое и у тебя, но в более глубокой форме.

— В какой именно форме?

— Сможешь ли ты понять... Мои коллеги объяснили тебе, что жизнь — это лестница со множеством ступенек. Вот и получилось, что ты запрыгнул не на свою. Ты вспомнил то, что было задолго до тебя. Ты смог найти даже внепространственный переход, о которых знаем только мы.

— Как это, вспомнил? У меня не было ничего общего с теми людьми, что жили здесь, я это выяснил. Последний из них погиб, когда был пацаном, и не оставил потомства. У нас нет даже общих генов.

— Дело вовсе не в генах, — покачал головой Директор. — Жизнь — это информация, а она почти материальна. Она не может бесследно исчезнуть после смерти человека, ведь есть же законы сохранения материи и энергии.

— А информация — это материя или энергия?

— Неважно. Главное, энергия любого живого существа не растворяется в пространстве, а передается из жизни в жизнь, с планеты на планету. С чем никогда не смирится человек? Только с абсолютной смертью. Он никогда до конца не поверит, что проживет долгие годы и все это превратится в ничто. Он придумывает потусторонние миры, защитников и спасителей самого разного толка, модели и схемы преобразования своей души в нечто иное. Так было и так будет — всегда и везде. И скажу тебе, не из пустого места берется эта уверенность...

Я вдруг вспомнил, что об этом же говорил мне и старый толкователь, напившийся вина. «Человеческое совершенство не уходит в никуда», — такими были его слова.

— Есть ли цель у этого движения? — спросил я. — Или оно бесконечно, как Вселенная?

— В любом движении может быть только одна цель — порядок и совершенство. Чтобы управлять звездами и цивилизациями, недостаточно выучиться в школе и прослушать курс лекций в институте. Для этого нужны десятки, сотни жизней. Только тогда придет настоящий опыт, настоящая мудрость и ответственность. Ты не задумывался, почему человек использует свой мозг лишь на малую долю его возможностей?

— Да, наверно... Я верно понял, что и вы тоже?..

— Верно. Я тоже прожил эти сотни жизней, чтобы стать тем, кто я есть. Между тобой и мной существует одно важное различие — я помню все, что прожил прежде, а ты пока нет. Но такой же исход ожидает и тебя. Причем скоро, через каких-то пятьдесят-семьдесят жизней.

Я невольно посмотрел на небо и представил, что все оно состоит из рычагов, пружин и зубчатых колес. И я сижу за этими рычагами Вселенной. Вот летит звездочка, надо бы поправить курс — нажимаем на педальку. А вот на планете развелось слишком много человечков — непорядок. Капнем из пипеточки — сбросим на их голову комету, зараженную каким-нибудь новым вирусом. А здесь завелись неправильные человечки, надо бы прокалить пробирку и развести новых...

— Это все непостижимо, — проговорил я. — Идти к совершенству, жизнь за жизнью, чтобы хладнокровно выжигать целые цивилизации.

— Пустой разговор, — махнул рукой Директор. — Да и не собирается здесь никто ничего выжигать. Вообще-то, рассматривались разные варианты — лишить способности воспроизводства, сократить постепенно срок жизни. В любом случае, вопрос уже снят.

— Как снят?

— Решено не трогать людей. Дело в том, что социальная структура этого общества во время переселения будет разрушена. По сути, его развитие здесь начнется с нуля. Поэтому мои коллеги решили не мешать людям идти своим путем.

— Ну вот... А вы еще утверждали, что одиночка не спасет мир.

— Это ты, что ли, — одиночка? Брось, твоя роль здесь невелика...

Я промолчал. Я знал, что Директор никогда не лжет.

— Вы не боитесь мне это говорить? По вашим меркам, я вроде как не дорос...

— Я не сказал ничего лишнего. Обо всем этом ты и сам подсознательно догадывался. И потом, для меня важно, чтобы ты ушел отсюда сознательно, не под моим принуждением. Хочешь уходить?

— Нет... Не знаю.

— Подумай, у нас есть несколько минут. Мое мнение — ты больше здесь не нужен.

— Нужен, — уверенно проговорил я.

— В любом случае тебе найдется хорошая замена.

— Замена? Уже интересно.

— Сейчас будет еще интереснее. Только постарайся держать свои эмоции в руках.

Я не понимал, что он имеет в виду. Тем временем мы вышли на поляну, где стояла плоская золотистая машина.

— Я хотел попрощаться, — угрюмо сказал я.

— Обязательно попрощаешься. Постой-ка здесь... Директор неторопливо подошел к машине и помог выбраться из нее худенькой рыжей девчонке в джинсах и простой клетчатой рубашке с засученными рукавами. Она встала на траву, посмотрела на меня.

— Олег! Здравствуй...

Я точно знал, что не сплю. И мне пришлось поверить своим глазам.

— Надежда?!

Что еще оставалось делать? Мы подбежали, вцепились друг в друга, схватились за руки. Она была живой, настоящей. Я обернулся к Директору.

— Что это?.. Как? Я же сам видел!.. Он усмехнулся, прищурил глаза.