– Может, вы еще раз обобщите все, что рассказал вам Иеремия ночью? – попросил Симон палача. – Признаюсь, я так и не разобрался во всем до конца.

Якоб прокашлялся и, не вдаваясь в подробности, рассказал о судьбе Иеремии и его бытности палачом Михаэлем Биндером во время преследования ведьм. Не забыл он упомянуть и про юную проститутку, убитую стариком. Бартоломей между тем задумчиво пожевывал щепку, которую отломал от полена.

– Я кое-что слышал про этого Михаэля Биндера, – перебил он брата, не вынимая щепки изо рта. – Он, судя по всему, неплохим палачом был. Те, кто помоложе, думают иногда, что я его сын, ведь должность переходит по наследству. Как бы то ни было… – Он пожал плечами. – Если закон еще имеет силу в этом городе, то этого Иеремию следует повесить. Не сказал бы, что это доставит мне удовольствие, но ничего другого, наверное, не остается.

– Я дал ему слово, что мы не выдадим его, если он нам поможет, – возразил Якоб. – Ты только взглянул бы на него, это же калека! Господь сам воздал ему за его деяния. Иеремия хочет искупить свои грехи. И старые в том числе… – добавил он мрачно.

– Это когда он пытал собственную возлюбленную? – Симон поежился. – Такого не искупить. Даже Господь тут бессилен.

– Ты что тут вообще несешь?! – Якоб внезапно вскочил и с ненавистью уставился на Симона; он, словно темная туча, навис над зятем. – Куда тебе, цирюльнику никчемному, понять, каково приходится нам, палачам? Ты когда-нибудь причинял страдания кому-то другому только потому, что должен? Потому что тебя ждет голодная семья, а самого тебя забьют камнями, если откажешься? Ты кому-нибудь накидывал петлю на шею, в то время как бедняга плачет и молит тебя? Под алчными взглядами своих благочестивых сограждан? Знаешь, каково это?

– Нет, вы правы, я… я не знаю, – робко ответил Симон. – Я всего лишь цирюльник, которому хочется лечить людей.

– Которому позволено лечить людей, – проворчал палач и снова сел. – А теперь продолжим. Георг прав. Сейчас нам действительно есть что обсудить.

Он поделился своим предположением, что всех жертв связывало общее прошлое. Много лет назад они, их мужья или родственники заседали в одной комиссии, которая вершила судьбы людей и решала, кого подвергнуть пыткам и отправить на костер.

– Если нам удастся отыскать документ, где значатся члены той комиссии, то, возможно, мы сумеем предотвратить другие несчастья, – закончил Якоб. – В этом списке, вероятно, есть и другие люди. А главное, там записаны имена обвиняемых.

– С тех пор сколько лет прошло! – вмешался Бартоломей. Он швырнул щепку в открытую печь. – Ты и в самом деле считаешь, что тому, кто все это устроил, есть дело до тех событий?

– Не знаю. Но с удовольствием выяснил бы. И в этом нам поможет Иеремия. – Якоб понизил голос и наклонился к Симону и Бартоломею: – Старик рассказал нам о полуразрушенном туннеле, который ведет из собора в расположенный рядом архив. Когда-то давно собор, видимо, был обращен в другую сторону, куда-то на север. С тех пор и сохранился этот проход. Правда, там не все так чисто… Туннель представляет собой древнюю крипту, там куча костей и черепов. – Он осклабился. – Черепа мне по душе! Они, по крайней мере, ничего уже не расскажут.

– После всего, что мы устроили вчера в Старом дворе, на соборной площади стражников тьма, – заметила Магдалена. – Ты и впрямь думаешь, что мы сможем просто взять да и войти в собор, а потом и этот туннель, и чтобы никто нас не остановил?

Палач кивнул:

– Я тоже сначала так подумал. Но потом меня осенило: сегодня же День поминовения! В Бамберге, как и в Шонгау, всегда проходит месса в память по усопшим. Народу там, как на Пасху… – Он решительно оглядел сидящих за столом. – Если сделаем это во время службы, в толчее никто и не заметит. Нужно только вернуться вовремя.

– Вы хотите в день усопших спуститься в крипту, полную костей? – выдохнул Симон. – Не знаю, как я…

– А кто сказал, что ты, трусишка, нужен мне там? – проворчал Якоб. – Отправляйся к своему одержимому викарию. Может, выяснишь что-нибудь касательно нашего дела… – Он покачал головой: – Нет, туда мы пойдем вдвоем с Иеремией. Остальные в это время поищут Барбару. Я все-таки надеюсь, что она спряталась от этого безобразия в каком-нибудь хлеву или сарае. Позднее я к вам присоединюсь, если…

Тут кто-то забарабанил в дверь, и в следующий миг в комнату влетела Катарина. Лицо у нее было бледным, как у покойника, пышные темные волосы взъерошены. На ней по-прежнему был чудесный наряд со вчерашнего представления, но уже покрытый пылью и грязью улицы.

– Барт! – выпалила она. – Ты… ты должен помочь мне! Отец… он пропал. О Господи…

Женщина привалилась к стене и разрыдалась. Магдалена взялась ее утешить. Она подвела Катарину к столу, усадила поближе к печи, взяла ее дрожащие руки в свои и мягко спросила:

– Что произошло?

– Эта не свадьба, а… а сплошное проклятие! – выдавила Катарина. – С тех пор как мы с Бартоломеем решили пожениться, и начались все эти ужасные события! Может, викарий был прав, когда запретил нам праздновать… А теперь он и сам стал оборотнем! Господи, зачем… ну зачем я только связалась с палачом? Вот оно, наказание!..

– Ты что за вздор там несешь, женщина? – вскинулся Бартоломей. – Тебя, должно быть, дьявол по башке треснул! – Он попытался умерить тон. – Я пропущу все это мимо ушей, потому что вижу, что ты просто вне себя. Только скажи наконец, что с твоим отцом?

– Я… я потеряла его из виду вчера вечером, после того жуткого происшествия, – начала Катарина с дрожью в голосе; она уже немного успокоилась. – Мы стояли во дворе, все вокруг кричали, проталкивались к выходу и вклинивались между нами. И вдруг отец пропал! Я… я еще подождала его немного, но он как сквозь землю провалился. В конце концов я пошла домой в надежде встретить его там. Но и дома его не оказалось. Его просто не оказалось там! – Она снова залилась слезами. – Я ждала его до утра, но он так и не вернулся. Никто не знает, что с ним случилось. Может…

Последующие слова вновь перешли в рыдания. Магдалена задумчиво посмотрела на Симона. Тот понимающе кивнул. Он уже рассказал всем о причудливом поведении Иеронима Хаузера. Катарина тоже как-то упоминала, что в последние дни отец вел себя довольно странно.

– А ты не замечала вчера за своим отцом чего-нибудь необычного? – спросила Магдалена у Катарины.

Та подняла на нее растерянный взгляд.

– Ну, он… он был очень напуган, – пробормотала она. – Без конца оглядывался во время представления, как будто очень боялся увидеть кого-то. Но когда я спросила его об этом, он не ответил… – Катарина робко огляделась. – Так вы думаете, его забрал этот оборотень?

– Надумать можно много чего, – мрачно ответил Якоб. – Я хочу знать точно. Поэтому не теряйте времени и отправляйтесь искать Барбару и отца Катарины. Слишком уж много народу пропало в этом городе… – Он поднялся и хрустнул пальцами. – А я, как порядочный христианин, пойду к мессе. И восславлю Господа, если хоть на шаг подберусь ближе к истине.