Второй способ вывести бедные тропические страны из ловушки натурального сельского хозяйства, по мнению Джеффри Сакса, заключается в том, чтобы открыть их экономики для остального мира. Так, он отмечает: «Если страна сможет прорваться через несельскохозяйственные сектора к более высоким доходам – например, благодаря существенному расширению экспорта промышленных товаров, – бремя тропиков значительно уменьшится»[247]. И снова мы возвращаемся к старой доброй торговле.

Открытость для торговли. Теоретическим выгодам торговли мы с вами посвятили целую главу. Теперь же надо признать, что в последние десятилетия все это не было учтено правительствами многих бедных странах. Порочная логика протекционизма (идея о том, что отказ от потребления иностранных товаров может сделать страну богаче) кажется привлекательной. Стратегии вроде «самодостаточности» и «государственного руководства» отличали многие постколониальные режимы, в том числе Индию и большинство стран Африки. Таможенные барьеры призваны были создать своего рода «инкубатор» для отечественных отраслей промышленности, чтобы они достаточно окрепли и смогли выдержать международную конкуренцию. Но, как учит экономическая наука, компании, защищенные от конкуренции, не наращивают силу, они жиреют и становятся ленивыми. А политическая наука говорит, что помещенные в «инкубатор» отрасли остаются там навечно. Итогом такого подхода, по словам одного экономиста, становится «экономическое изгнание, причем в значительной мере принятое по воле самого изгнанника»[248]. И, оказывается, обходится оно весьма недешево.

Уже сегодня мы располагаем большим количеством данных, которые подтверждают, что открытые экономики растут быстрее, чем закрытые. В рамках одного из самых авторитетных исследований Джеффри Сакс, ныне директор Института Земли Колумбийского университета, и Эндрю Уорнер, исследователь из Центра международного развития Гарвардского университета, сравнили эффективность закрытых экономик (принадлежность к этой категории определялась высокими таможенными тарифами и другими ограничениями для международной торговли) с эффективностью открытых экономик. Оказалось, что в 1970–1980-х годах среди бедных стран ежегодные темпы роста закрытых экономик в расчете на душу населения составляли 0,7 процента, а открытых – 4,5 процента. Но, самое интересное, когда закрытая экономика открывается, ее темпы роста увеличиваются больше чем на процентный пункт в год. Справедливости ради надо сказать, что некоторые видные экономисты раскритиковали результаты этого исследования на том основании (среди прочих претензий), что в экономике, закрытой для торговли, как правило, есть множество других проблем. Следовательно, вопрос в том, растет ли экономика этих стран медленно именно из-за отсутствия торговли или вследствие общей макроэкономической дисфункции? И является ли причиной этого роста торговля, или просто что-то происходит, пока экономика растет по другим причинам? В конце концов, во время длительных периодов повышения темпов экономического роста количество проданных телевизоров действительно увеличивается, однако просмотр телевизионных программ еще не сделал богаче ни одну страну в мире.

Весьма кстати для нашего обсуждения в American Economic Review, одном из авторитетнейших журналов в своей области, была опубликована статья под названием «Является ли торговля причиной экономического роста?». Авторы статьи ответили на этот вопрос утвердительно. При прочих равных условиях страны, торгующие активнее, действительно имеют более высокий доход на душу населения[249]. Джеффри Франкель, экономист из Гарвардского университета, и Дэвид Ромер из Калифорнийского университета в Беркли делают вывод: полученные ими результаты «подкрепляют доводы в пользу важности торговли и политики, ей содействующей».

Впрочем, причин для претензий у критиков по-прежнему предостаточно. Этим они и занимаются. В то же время у нас есть весьма серьезные теоретические основания полагать, что международная торговля в самом деле улучшает экономическое положение стран, а также надежные доказательства того, что она представляет собой один из важнейших факторов, в последние десятилетия деливших страны на победителей и проигравших. И богатые страны, безусловно, должны сыграть свою роль, открыв собственные экономики для экспорта товаров из бедных стран. Джеффри Сакс призвал нас к «Новому договору для Африки». Он пишет: «Нынешняя модель поведения богатых стран – оказывать финансовую помощь странам Тропической Африки и при этом блокировать экспорт их текстильных и кожаных изделий, обуви и прочих трудозатратных товаров, – возможно, не просто цинична. Собственно говоря, такое отношение изначально подрывает шансы Африки на экономическое развитие»[250].

Ответственная налогово-бюджетная и денежно-кредитная политика. Правительства, как и людей, ждут серьезные неприятности, если они постоянно расходуют слишком много средств на то, что не повышает их продуктивность в будущем. По меньшей мере большие бюджетные дефициты заставляют правительства заимствовать огромные средства, а такая политика делает капитал недоступным для частных заемщиков, которые, вероятно, использовали бы его эффективнее. Расходы, создающие хронический дефицит, могут также указывать и на другие проблемы в будущем, например: повышение налогов (для выплаты государственного долга), инфляцию (для размывания стоимости долга) и даже дефолт (отказ платить по долгам).

Все эти проблемы накапливаются и только усугубляются, если государство ради финансирования своих гигантских расходов много заимствует за рубежом. В таких обстоятельствах, если иностранные инвесторы почувствуют угрозу, они немедленно теряют доверие и решают забрать свои деньги и уйти с рынка; а пугливые глобальные инвесторы имеют обыкновение поступать именно так. После этого капитал, шедший на финансирование дефицита, улетучивается или становится непомерно дорогим. Короче говоря, празднику приходит конец. Страна оказывается на грани дефолта, что мы наблюдали в целом ряде стран, от Мексики до Турции. Кстати, кое-кто испытывает опасение, хоть и не слишком большое, что подобное может постигнуть и США.

Что же до монетарной стороны дела, то, как было ясно сказано в главе 10, нельзя позволить финансовой вечеринке выйти из-под контроля. И все же такое случается нередко. Самым ярким примером безответственной денежно-кредитной политики сегодня служит Аргентина: в период с 1960 по 1994 год средние темпы инфляции в этой стране составляли 127 процентов в год. Если посмотреть на этот показатель в перспективе, получается, что аргентинский инвестор, который имел на 1960 год сбережения, эквивалентные одному миллиарду долларов, и до 1994 года хранил их исключительно в аргентинских песо, к концу данного периода остался с суммой, покупательная способность которой равна одной тринадцатой пенни. Экономист Всемирного банка Уильям Истерли отмечает: «Попытка обеспечить нормальный рост при высокой инфляции аналогична стремлению победить в олимпийском спринтерском забеге, прыгая на одной ноге».