- Четверо сшитых на заказ полицейских, вы же понимаете, разыскивают бисерных торчков в стадах свиней...

- Здесь копы? - спрашивает Кизи. Голос у него встревоженный.

- Копы из участка...

- Они тоже накатывают волнами,- говорит Кизи,- это образец непрерывных повторов...

...Вот как!..

Копы уже остановились с краю толпы и попросту озираются вокруг.

- Есть копы, а есть полицейские, - продолжает Кизи. - Коп говорит: "Не делай этого. Это запрещено, вот и все". Полицейский же говорит: "Ты можешь это делать, но, если ты зайдешь слишком далеко, у тебя будут неприятности". Полицейский - это двойная разделительная линия посередине дороги. Я имею в виду, внутри нас.

...Внезапно вспыхивает прожектор, и в узком конусе его луча оказывается Кэссади.

- Как сказал однажды Кен, - говорит Кэссади, если двадцать лет не обращать на копа внимания, он исчезнет...

- Хо! - Хо! - Хо! - Ангелы Ада в углу... четверо копов всего лишь внимательно оглядывают собравшихся на проповедь людей и направляются к выходу. Кэссади не унимается:

- Да! Хулиганские действия, вы же понимаете... Не будет здесь никаких хулиганских действий. Если б нам понадобились хулиганские действия, мы позвали бы ребят, которые устроили бы их в лучшем виде...

- Хо! - Хо!.. Вот так то!.. Х о р о ш и й к о п м е р т в ы й к о п!

- Х о р о ш и й к о п - м е р т в ы й к о п!

Но копы шагают себе к выходу все той же неторопливой походкой, вразвалку, и небрежно проходят сквозь компанию Ангелов Ада, как будто их не замечая. Копы удалились, но они вновь сделали прокол и нарушили атмосферу. Кизи пытается ее воссоздать, в тех же мягких тонах, однако она упрямо улетучивается. Начинает он с рассказа о своем видении, об образе выхода за Пределы Кислоты, о том; как он увидел линии света на другом берегу залива в Маысанильо, линию травы...

- ...и я курнул травы, собственно говоря, немного "Золота Акапулько"...

Во тьме раздаются одобрительные возгласы - "Золото Акапулько"! Черт подери, мы же торчки посвященные, нам-то известна самая жирная и густая марихуана! Вот только этот прикольный прокол. Кизи повествует обо всем своем видении: линия кислоты, круг, нуждающийся в завершении, огоньки на другом берегу залива... Сплошь метафоры, аллегории, там и сям в головах образуется жуткая мешанина... Рок-н-ролл, неистовство, телекамеры, тьма, копы, а теперь еще и... э т о... Все это непрерывно рикошетирует от уровня к уровню. Черт возьми! Что это Кизи... д е л а е т... Наконец - линия с крючком, замыкающая круг, не пройдя весь путь. Он рассказывает им все, но что это...

- Мы входили в эту дверь, какое-то время оставались там, а потом выходили обратно в ту же самую дверь. Но пока мы не дойдем до конца... а потом и еще дальше... мы никуда не попадем, ничего нового не испытаем...

Они чувствуют себя не в своей тарелке, они нервничают, сознают собственную никчемность, слишком много прорех в воздушном шаре, и в мозгах мешанина... да еще эти прикольные телешакалы тычут повсюду микрофонами, точно записывают казнь Ленни Брюса...

- Давайте выясним, где мы находимся. Давайте встряхнемся. Потанцуем.

Вновь загорается свет, вновь звучит музыка, все вновь обретает цвет и вертится волчком. Голдхилл уже очумел. Музыка заливает его нервные узлы потоком утешения... Любовь! Блаженство, счастье! Яркие огни! Опять танцуют с притопами Ангелы Ада, танцуют все. Но длится это недолго. В толпе - Кизи. Его начинает окружать народ. Музыка затихает. Кизи выглядит слегка остекленевшим, однако держится стойко, как будто полон решимости схватить катастрофу за плечи и отшвырнуть прочь. В руках у него глыба льда. Он целует ее, откалывает кусок и кладет его в рот, откалывает еще один и протягивает Кэссади. Кэссади целует свой кусок льда и растирает им свой обнаженный торс. Ледовая вещь... К ним пытаются протиснуться телеоператоры и радиоператоры. Их оттирают назад. Все ходит ходуном. Кизи и Кэссади сидят на полу и общаются с помощью льда. Проказники и кое-кто из прочих торчков садятся в кружок рядом с Кизи и Кэссади... в позу лотоса... Садится вместе с ними и Гэри Голдхилл. Он готов. С ними сидит малыш с шипящими зубами, чумовой... в позе лотоса... Спина его под балахоном Неру неподвижно выгнута. Он в трансе. Жемчуг в сосуде все кипит и кипит. Все берутся за руки и закрывают глаза - общинный круг... Они зажмуривают глаза все крепче и крепче, они ждут... э н е р г и и. Она приходит! Приходит! Из круга доносится резкий пронзительный звук... Слыхали?! Странно... Половина наблюдателей в замешательстве, они с б и т ы с т о л к у. Это что, вечеринка по случаю Дня Всех Святых или спиритический сеанс с трясунами? Господи... Алберт Морч из "Уиминз уеар дейли" говорит Катрит Милинье: "Послушайте, когда я вчера вечером с вами познакомился... я еще не знал, что вы дочь герцога Бедфордского!.." Что это все ударились в религию! Ангелы неугомонны. Они стоят у края круга. "Эй, включите музыку!.." Сидящие в кругу - Кизи, Кэссади и все прочие - начинают говорить. Малыш с шипящими зубами слышит голос. Глаза его все еще зажмурены. Он улыбается и сияет.

- Дохлый зяблик,- говорит он,- разбитая дорога и дохлый зяблик.

По голосу чувствуется, что он на грани слез и беспамятства... или же готов в любой момент разразиться безумным хохотом...

- Дохлый зяблик и разбитая дорога, лежит в пыли, о ш и б к а... о ш и б к а, но она н е и м е е т з н а ч е н и я... Ошибка н е и м е е т з н а ч е н и я... важна ситуация, в которой сделана ошибка... Разбитая дорога, дохлый зяблик, четыре заправочные станции, хвостовая дозаправка в воздухе для толстяков в темных очках, которые не видят разбитой дороги и дохлого зяблика...

Голдхилл сидит, погруженный в транс... Отовсюду накатывают волны энергии... Словно... злые духи!.. Кизи и Кэссади - что они пытаются проделать с его разумом?.. С х в а т и л и меня, заманили в Долгое Ожидание - чего? мысли? откровения? любви? чувства? прорыва - куда? или это

МИСТИФИКАЦИЯ

Они его мистифицируют! Морочат ему голову! Однако мысль, которую мы ждем, - о н о щ у щ а е т е е, физически, она накатывает мощной волной... Он хочет описать ее и заглядывает себе глубоко в душу

PRESQUE VU!

Массовая бесовская галлюцинация - вот что это такое! Он озирается по сторонам... Все ходит ходуном...

ЦИРК ИЛИ АД

Вокруг него - осужденные на адские муки, пропащие души умерших... Он поднимается, сверкая китайским фейерверком своей драконской пижамы, и направляется к двери, выходящей на Шестую улицу, однако... Мертвые и Проклятые! Лица!

АНГЕЛЫ АДА

Ангелы Ада, запрудившие ведущий к выходу коридор, затевают

РЕЗНЮ

Он возвращается в толпу и погружается в искривленное время... Как будто жизнь его - это бесконечная ленточная петля... В древнейших адских безднах с лакричным слабительным непрерывно пузырятся злые духи