— Если ты узнаешь, какие магазины посылают отчет, это не значит, что читатели будут покупать книги.

— Нет, не значит, но думаю, мы сможем подтолкнуть их в нужном направлении.

— И как ты собираешься это сделать?

— Во-первых, выпустим книгу в такое время, когда торговля идет вяло — скажем, в январе или феврале, — а потом будем продавать только тем точкам, которые посылают отчеты в «Нью-Йорк Таймс».

— Но от этого люди не станут их покупать.

— Станут, если мы будем отдавать книгу в книжные магазины всего за пятьдесят центов за экземпляр при магазинной цене три с половиной доллара, тогда они будут получать семьсот процентов прибыли с каждой проданной книги — вместо обычных ста.

— Но это все равно не поможет, если книгу невозможно читать.

— В первую неделю это не будет иметь значения, — заметила Кейт. — Если книжные магазины начнут получать такой доход, они сами выставят книгу на витрину, на прилавок у кассы и даже на полку бестселлеров. Я провела исследование, и, по моим подсчетам, в первую неделю нам нужно продать всего десять тысяч экземпляров, чтобы занять пятнадцатую позицию в списке бестселлеров. Это меньше десяти экземпляров на один магазин.

— Думаю, таким образом наши шансы становятся всего лишь пятьдесят на пятьдесят, — покачал головой Таунсенд.

— А я могу их увеличить. За неделю до выхода книги мы можем поместить в наших газетах хвалебные рецензии на книгу и рекламу на первых полосах. Еще мы напечатаем мою статью «Потрясающая миссис Шервуд» в наших журналах. Как ты думаешь, сколько журналов мы можем использовать, не вызывая подозрений?

— Все до одного, если это вернет мне миллион, — сказал Таунсенд. — Но все равно это лишь чуть-чуть повышает наши шансы.

— Если ты позволишь мне сделать следующий шаг, думаю, победа будет за нами.

— Что ты предлагаешь? Купить «Нью-Йорк Таймс»?

— Нет, о столь радикальных мерах я не думала, — рассмеялась Кейт. — Я предлагаю вот что. Пусть в течение недели после выхода книги наши собственные служащие выкупят пять тысяч экземпляров.

— Пять тысяч? Мы просто выбросим деньги на ветер.

— Не думаю, — возразила Кейт. — Мы снова продадим их в магазины по пятьдесят центов за штуку, потеряв на этом пятнадцать тысяч долларов, и неделя в списке бестселлеров будет тебе гарантирована. В этом случае мистеру Аблону придется вернуть тебе второй миллион.

Таунсенд заключил ее в объятия.

— Мы вполне можем это провернуть.

— Но только в том случае, если ты узнаешь названия магазинов, которые поставляют сведения для списка бестселлеров «Нью-Йорк Таймс».

— Ты умница, — он крепче прижал ее к себе.

— Наконец-то я поняла, — улыбнулась Кейт, — что́ тебя заводит.

— Стивен Халлет на первой линии, и Рей Аткинс, министр промышленности, на второй, — доложила Памела.

— Я сначала поговорю с Аткинсом. Скажи Стивену, что я сразу ему перезвоню.

Армстронг подождал, пока раздастся щелчок на его последней игрушке, которая запишет весь разговор.

— Доброе утро, господин министр. Чем могу помочь?

— Это личная проблема, Дик. Мы можем встретиться?

— Конечно, — ответил Армстронг. — Давайте пообедаем в «Савое» в какой-то из дней на следующей неделе?

Он пролистал ежедневник, думая, какую встречу можно отменить.

— Боюсь, дело срочное, Дик. И я не хотел бы встречаться у всех на виду.

Армстронг проверил, что у него назначено на этот день.

— В таком случае, может, пообедаем прямо у меня, в моей столовой? У меня назначена встреча с Доном Шарпом, но если это срочно, я ее отложу.

— Я вам очень признателен, Дик. Около часа вас устроит?

— Вполне. Я распоряжусь, чтобы вас встретили в приемной и проводили прямо ко мне в кабинет.

Армстронг положил трубку и улыбнулся. Он точно знал, почему министр промышленности хочет с ним встретиться. В конце концов, все эти годы он был верным сторонником лейбористской партии — и помимо всего прочего, жертвовал тысячу фунтов в год на каждый из пятидесяти ключевых постов. Благодаря этому небольшому капиталовложению у него было пятьдесят близких друзей в парламентской группе, в том числе несколько министров, и доступ в высшие правительственные круги. Если бы он захотел получить такое влияние в Америке, это обошлось ему в миллион долларов в год.

Его мысли прервал телефонный звонок. Памела сообщила, что звонит Стивен Халлет.

— Извини, что сразу не поговорил с тобой, Стивен, но у меня на проводе был молодой Рей Аткинс. Говорит, нужно срочно встретиться. Думаю, мы оба догадываемся, о чем идет речь.

— Мне казалось, решение по «Ситизен» будет принято только в следующем месяце.

— Наверное, они хотят сделать объявление, пока не поползли слухи. Не забывай, именно Аткинс переслал заявку Таунсенда на покупку «Ситизен» в Комиссию по монополиям и слияниям. Вряд ли лейбористская партия придет в восторг, если Таунсенд получит контроль над «Ситизен» вдобавок к «Глоуб».

— Окончательное решение принимает КМС, Дик, а не министр.

— Все равно они не позволят Таунсенду прибрать к рукам половину Флит-Стрит. Во всяком случае, «Ситизен» — единственная газета, которая многие годы поддерживает лейбористов, в то время как большинство газет принимают сторону тори.

— Но КМС должна быть беспристрастной.

— Как Таунсенд с Вильсоном и Хитом?[31] «Глоуб» каждый день пишет любовные письма Тедди-морячку.[32] Если Таунсенду достанется еще и «Ситизен», в стране не будет ни одного выразителя мнения лейбористов.

— Я это знаю, и ты это знаешь, — сказал Стивен. — Но КМС состоит не только из социалистов.

— Очень жаль, — буркнул Армстронг. — Если «Ситизен» станет моим, Таунсенд наконец поймет, что такое настоящая конкуренция.

— Меня не нужно убеждать, Дик. Я желаю тебе удачи с министром. Но я позвонил не для этого.

— От тебя всегда одни неприятности, Стивен. Что на этот раз?

— Я только что получил длинное письмо от поверенного Шерон Левитт. Он грозится подать на тебя в суд.

— Но мы же подписали с ней соглашение. Она не получит от меня больше ни пенни.

— Знаю, Дик. Но на этот раз они хотят взыскать с тебя алименты. Оказывается, Шерон родила сына. Она утверждает, что отец — ты.

— Знаю эту маленькую потаскушку! Отцом может быть кто угодно…

— Возможно, — согласился Стивен. — Но родинка под правой лопаткой говорит сама за себя. К тому же не забывай, в КМС четыре женщины, и жена Таунсенда беременна.