«Лисбет Саландер водила знакомство с группой death-metal, выступавшей в небольших клубах. В 1996 году эта группа воспевала Церковь Сатаны и выпустила хит на мелодию «Etiquette of Evil».[63]p>

Название «Персты дьявола» в газете не упоминалось, а лица были закрыты. Однако люди, знакомые с членами этой рок-группы, наверняка без труда могли узнать девушек.

Следующий разворот был посвящен Мириам By, и в качестве иллюстрации на нем имелась фотография, сделанная на одном шоу на Бернсе, в котором она участвовала. На снимке, вид снизу, она была показана обнаженной по пояс с русской офицерской фуражкой на голове. Так же как на фотографии девушек, ее глаза были закрыты черным прямоугольником. Подпись говорила, что ей тридцать один год.

Подружка Лисбет Саландер писала о лесбиянском БДСМ-сексе.[64]p>

«Эта женщина тридцати одного года от роду хорошо известна в стокгольмских кабаках. Она не делала тайны из того, что ее интересуют женщины и что она предпочитает доминирующую роль в паре».

Репортер даже разыскал девушку по имени Сара, за которой, по ее словам, пыталась ухаживать эта женщина. Девушка сказала, что ее бойфренд был возмущен этими попытками. В статье утверждалось, что в данном случае речь шла о тайной и элитарной феминистской разновидности маргинальной части гей-движения, которая также проводит свой «bondage workshop»[65] в гей-параде. В остальном содержание статьи сводилось к обыгрыванию цитаты из принадлежащего Мириам By текста шестилетней давности, носившего, по всей видимости, провоцирующий характер, который репортер откопал в каком-то феминистском журнале. Бублански просмотрел текст и затем выбросил газету в урну.

Потом он стал думать о Хансе Фасте и Соне Мудиг. Это два компетентных следователя, но из-за Фасте все время возникали проблемы. Он действовал людям на нервы. Бублански понимал, что с ним нужно поговорить, но ему не верилось, что утечки информации происходили по вине Ханса.

Подняв взгляд, Бублански обнаружил, что стоит на Лундагатан перед домом Лисбет Саландер. У него не было заранее обдуманного плана наведаться в это место. Но он просто никак не мог разобраться, что она собой представляет.

Дойдя до лестницы, ведущей в верхнюю часть Лундагатан, он остановился и надолго задумался, вспоминая рассказанную Микаэлем Блумквистом историю про нападение на Саландер. Этот рассказ тоже ничего не дал для следствия. После нападения не появилось заявления в полицию, нападающие не были известны по именам. Блумквист не мог дать даже мало-мальски толкового описания их внешности и утверждал, что не разглядел номера фургона, который затем скрылся с места действия.

Это в том случае, если нападение действительно имело место!

Иными словами, еще один тупик.

Бублански взглянул вниз, на винно-красную «хонду», которая все это время спокойно простояла на месте. И вдруг, откуда ни возьмись, появился идущий к подъезду Микаэль Блумквист.

Мириам By проснулась в чужой комнате. Было поздно, уже наступил день. Она выпуталась из простыни, села на кровати и огляделась.

Неожиданным вниманием СМИ она воспользовалась как поводом для того, чтобы позвонить подруге и попроситься к ней переночевать. Но она признавалась себе, что этот поступок в то же время был бегством: она испугалась, как бы к ней неожиданно не явилась Лисбет Саландер.

Допрос в полиции и писанина, появившаяся о ней в газетах, подействовали на нее сильнее, чем она думала. Несмотря на принятое решение подождать с окончательными выводами, пока Лисбет не объяснит ей произошедшее, Мириам начинала подозревать, что ее подруга виновна.

Она перевела взгляд на кровать, где лежала Виктория Викторссон тридцати семи лет, носившая прозвище Дубль-Вэ, — она лежала на спине и что-то бормотала во сне. Виктория была стопроцентной лесбиянкой. Мириам Ву тихонько прошла в ванную и встала под душ. Затем выбралась на улицу и купила хлеба на завтрак. Здесь, в лавочке при кафе «Корица» на Веркстадсгатан, она нечаянно взглянула на выставленные газеты, а после того бегом бросилась назад в квартиру Дубль-Вэ.

Микаэль Блумквист спокойно прошел мимо винно-красной «хонды» к подъезду, в котором жила Лисбет Саландер, набрал код и скрылся за дверью. Пробыв там две минуты, он снова вышел на улицу. Никого не застал? С нерешительным выражением Блумквист окинул взглядом улицу. Бублански задумчиво наблюдал за его действиями.

Инспектора Бублански беспокоила мысль о том, что если Блумквист солгал про нападение на улице Лундагатан, он, скорее всего, ведет какую-то игру. А это в худшем случае могло означать, что он каким-то образом был причастен к убийству. Но если он сказал правду — а пока что у инспектора не было причин в этом сомневаться, — то в этой драме присутствует некое скрытое уравнение. Из чего следовало, что в ней участвует больше действующих лиц, чем это кажется на первый взгляд, и что тут может скрываться гораздо более сложное преступление, чем простое убийство, совершенное психически больной девушкой в припадке безумия.

Когда Блумквист стал удаляться в сторону Цинкенсдамма, Бублански его окликнул. Микаэль остановился, увидел полицейского и двинулся ему навстречу. Они сошлись внизу лестницы.

— Привет, Блумквист! Вы ищете Лисбет Саландер?

— Отнюдь нет. Я искал Мириам Ву.

— Ее нет дома. Кто-то слил средствам массовой информации, что она появилась в городе.

— Ей было что рассказать?

Бублански изучающе посмотрел на Микаэля Блумквиста и вспомнил его прозвище — Калле Блумквист!

— Пойдемте прогуляемся! — предложил Бублански. — Мне хочется выпить чашечку кофе.

В молчании миновав Хёгалидскую церковь, Бублански привел Микаэля в кафе «Лилласюстер» возле моста Лильехольмсбру, заказал двойной эспрессо с ложечкой холодного молока, а Микаэль взял порцию кофе с молоком. Они устроились в зале для курящих.

— Давно мне не попадалось такого муторного дела, — сказал Бублански. — До какой степени я могу обсуждать его с вами, не боясь завтра прочесть свои слова в «Эспрессен»?

— Я не работаю на «Эспрессен».

— Вы понимаете, что я хочу сказать.

— Бублански, я не верю, что Лисбет виновна.

— И теперь решил заняться частным расследованием на собственный страх и риск? Так вот за что вас прозвали Калле Блумквистом!

Микаэль неожиданно усмехнулся: