немытой бородой. Он мрачно взглянул на Ма Жуна и вновь приступил к еде. В замешательстве поковыряв пальцем в пустых панцирях, лежавших на столе, он со вздохом произнес:

— Из-за таких, как ты, братец, перестаешь доверять друзьям. Еще совсем недавно мы хорошо ладили. А теперь поговаривают, что ты судейский ищейка. Думается мне, что это по твоему приказу нас выселили из уютных лачуг при храме. Подумай о своих поступках, друг мой, и да будет тебе укором человечность!

— Ну-ну, ладно, — сказал Ма Жун, — не дуйся! В этом мире каждому суждено делать свое дело, мне же выпало рыскать по городу, выполняя задания Его превосходительства судьи.

— Значит, это не просто слухи! — скорбно сказал толстяк. — Нет, брат, я потерял к тебе всякое уважение. Оставь в покое честного горожанина, размышляющего о скудных порциях, которые подает жадный хозяин.

— Что касается скромных порций, — дружелюбно подхватил Ма Жун, — то, если ты не против еще десятка крабов, мои друзья с удовольствием разделят с тобой трапезу.

Шэн Ба медленно вытер пальцы о бороду. Немного погодя он сказал:

— Да не скажут про меня, что я поминаю старое. Почту за честь познакомиться с твоими друзьями.

Он поднялся, и Ма Жун церемонно представил его советнику Хуну и Дао Ганю. Ма Жун выбрал квадратный столик и настоял, чтобы Шэн Ба занял почетное место у стены. Советник и Дао Гань сели по обеим сторонам от него, а Ма Жун напротив.

Он крикнул поварам внизу, чтобы подали еще еды и вина.

Когда слуга спустился за добавкой, а чарка обошла первый круг, Ма Жун заметил:

— Рад видеть, братец, что ты наконец подыскал себе добрую куртку. Она, наверное, обошлась тебе в кругленькую сумму, люди нелегко расстаются с вещами такого качества! Ты, должно быть, разбогател!

Шэн Ба замялся. Он начал было лепетать что-то о приближающейся зиме, а потом уткнулся в чашу с вином.

Тут Ма Жун вскочил и выбил чашу у него из рук. Прижав Шэн Ба столом к стене, он рявкнул:

— Говори правду! Где взял куртку?

Шэн Ба быстро огляделся. Он был приперт к стене — край стола врезался в его необъятное брюхо, — а по бокам сидели советник Хун и Дао Гань. Бежать было некуда. Он испустил глубокий вздох и начал медленно расстегивать пуговицы на куртке.

— Пора бы мне знать, — проворчал он, — что с судейскими псами спокойно не поешь. Держите вашу разнесчастную тряпку. И пусть старый человек умрет от холода этой зимой, вам на это наплевать!

Видя, что Шэн Ба смирился, Ма Жун снова сел и налил еще одну чарку вина. Он подвинул ее толстяку и сказал:

— Мне бы никогда не пришло в голову причинять тебе зло. Но мне нужно знать, где ты взял эту черную куртку.

Шэн Ба явно был в нерешительности. В задумчивости он почесывал волосатую грудь. Советник Хун вступил в разговор.

— Ты человек бывалый, — дружелюбно начал он, — у тебя богатый жизненный опыт. И ты, несомненно, знаешь, что людям твоего положения лучше находиться в хороших отношениях с судебными властями. Что же мешает тебе? Приятель, как предводитель Гильдии нищих, ты принадлежишь, так сказать, к городской администрации! Да, да, я вижу в тебе своего коллегу.

Шэн Ба осушил чашу, Дао Гань немедленно наполнил ее. Шэн Ба грустно ответил:

— Когда в ход идут угрозы вперемешку с лестью, что остается беззащитному старику, кроме как выложить всю правду?!

Он залпом выпил вино и продолжал:

— Приходит вчера квартальный и приказывает нам немедленно убираться со двора храма. Чем он это объясняет? А ничем! Но, как послушные граждане, мы уходим. Все же примерно через час я возвращаюсь туда, ибо в углу двора зарыты на крайний случай несколько связок медяков, которые, как мне казалось, не стоило оставлять там. Этот двор я знаю как свои пять пальцев и могу обойтись без света. И вот, когда я запихиваю связки за пояс, то вижу, как из боковой двери храма выходит человек. Думаю, что был какой-нибудь негодяй, — честные граждане не шатаются где попади посреди ночи.

Шэн Ба выжидающе поглядел на собеседников. Одобрительных замечаний не последовало, и он безропотно продолжил:

— Я ставлю ему подножку, когда он спускается по лестнице. О Небо, что за гнусный тип! Он вскакивает и замахивается на меня ножом. Защищаясь, я сбиваю его с ног. И что же, я раздеваю его догола или обворовываю дочиста? Нет! У меня тоже есть принципы. Я забираю только куртку, намереваясь сегодня днем отнести ее квартальному вместе с сообщением о ночном покушении. После этого я ухожу, веря и надеясь, что власти найдут время заняться этим подлецом. Вот и вся история без прикрас!

Советник Хун кивнул и сказал:

— Друг мой, ты вел себя как честный гражданин! Не будем упоминать о той сумме, которую ты нашел в этой куртке: о таких мелочах уважающие себя люди и не говорят. Но вот какие личные вещи были в рукавах?

Шэн Ба с готовностью протянул ему куртку.

— Все, что найдешь, — твое! — расщедрился Шэн Ба.

Хун пошарил в рукавах. Они были совершенно пусты. Но когда он пробежал пальцами по шву, то нащупал какой-то мелкий предмет. Он залез рукой внутрь и вытащил маленькую квадратную печатку из яшмы. Советник продемонстрировал ее двум помощникам: на ней виднелись четыре выгравированных иероглифа, гласивших: «Подлинная печать Линь Фаня».

Советник убрал ее в свой рукав, а куртку вернул Шэн Ба.

— Держи, — сказал он. — Как ты совершенно верно заметил, этот человек — подлый преступник. Тебе придется вместе с нами отправиться в суд, но, уверяю тебя, бояться тебе нечего. А теперь займемся крабами, пока они совсем не остыли.

Все с аппетитом набросились на еду, и тотчас на столе выросла гора пустых панцирей.

Когда обед был закончен, советник заплатил по счету. Шэн Ба уговорил хозяина на десятипроцентную скидку. Владельцы харчевни всегда сбавляют цены для высокопоставленных представителей Гильдии нищих; в противном случае у дверей их заведений соберутся толпы отвратительных бродяг и будут отпугивать посетителей.

Вернувшись в суд, трое друзей сразу отвели Шэн Ба в кабинет судьи. Увидев судью Ди за столом, Шэн Ба от удивления вскинул руки.

— Небо, помилуй Пуян! — в ужасе воскликнул он. — Гадателя назначили нашим судьей!

Советник Хун быстро объяснил ему истинное положение дел. Шэн Ба суетливо склонил колени.

Когда советник достал печать Линь Фаня и рассказал, что случилось, судья Ди очень обрадовался. Он шепнул Дао Ганю:

— Теперь мы знаем, откуда у Линь Фаня эти синяки! Он сам подвергся нападению толстого громилы сразу