– Слушай внимательно, главарь, – сказала чешуйчатая. – Потому что избавляться от браслетов тебе придется самостоятельно. А для меня соседство вот этой штуковины закончится плохо. Когда я отойду шагов так на десять, ты направишь вот эту красную грань в противоположную от меня сторону, а потом повернешь второй кубик так, чтобы грани одного цвета оказались совмещены.

– Погоди, – перебил я ее. – Коли уж взялась – объясняй. Совмещение граней запускает контрольный контур, это я понял. А остальное?

– Как скажешь. – Острые зубы мелькнули в усмешке, не предвещающей ничего хорошего. – Значит, так. Это автономный малый артефакт ограждающе-поглотительного типа – то, что в просторечии зовется глушилкой. При активации он развернет один контур, создающий преграду магическому полю, и второй, вытягивающий магическую энергию из всего, что находится в зоне действия. Позволю напомнить, что тело любого мага представляет собой по большому счету сложный артефакт спонтанного происхождения. Выводы о мерах предосторожности предоставляю сделать самостоятельно. Как показывает опыт, говорить о них все равно бесполезно.

Отточенность рассказа наводила на мысли о том, что Илиро повторяла его неоднократно. Вместе со всеми шуточками, подготовленными и выверенными за много лет. Похоже, химера добивалась того, чтобы я ощутил себя полным дураком, утонув под грузом непонятных терминов. Затея удалась лишь наполовину. То ли я достаточно побывал в обществе чародеев, чтобы научиться переводить вот такие обороты на человеческий язык, то ли за годы общения со студентами умение объяснять въелось в магистра Илиро на уровне инстинкта. В отличие от путаных рассказов Тианары, речи химеры не поставили меня в тупик. Но сама мысль о том, что меня держат за последнего идиота, вызывала злость.

Я стиснул кулаки, сдерживая нарастающее раздражение. Спокойно, Чертополох. Драка двух бешеных к добру не приведет, к звездочету не ходи. Надо просто сбить с чешуйчатой спесь. Словами. Поддержать разговор на равных. Заставить общаться с тобой как с человеком, а не с законченным болваном.

Вопросов по сути дела у меня не нашлось: то, что можно понять, было ясно и так, а в остальном я не разбирался настолько, что не знал, откуда и копать. И потому спросил я совсем другое:

– Много попадалось желающих сунуть туда палец?

Химера окинула меня долгим взглядом, в котором мешались досада с удивлением, и усмехнулась:

– Хочешь, верь, хочешь, нет – на каждом курсе находился болван или два, готовые не то что палец – голову запихнуть в самый фокус артефакта. Кстати, о фокусе. – Когтистый палец ткнул в точку напротив вогнутой части медальона. – Он расположен примерно здесь. Место, абсолютно лишенное внешней магии. К счастью для особо пытливых экспериментаторов, любая искусственная конструкция отдает энергию в разы быстрее естественной. Кстати, тебе, главарь, как раз и придется сунуть туда руки.

Покопавшись в прическе, химера извлекла тонкую стальную спицу и протянула мне.

– Как только магия в контурах закончится, постарайся поддеть серебро и вытащить его из основы. Только запомни: после первого повреждения шансов на возврат не будет. Эти штуковины способны тянуть энергию из внешнего поля. Нужно перебить трафарет местах в пяти, не меньше, чтобы сломать окончательно. Иначе, как только вернется магия, возникнет нестабильный контур. Бах!

Химера резко развела ладони в стороны и со свистящим смешком облизнулась.

– Постарайся управиться до того, как глушилка начнет разъедать твою ауру, – посоветовала она напоследок.

Я поднял запястья, разглядывая внимательнее источник проблем. Не то чтобы напутствия магистра Илиро как-то меня напугали… По правде, я и без нее подозревал, что снять браслеты будет нелегко и опасно. Но сама идея о том, чтобы взять да и раскурочить такую полезную вещь, когда у тебя на хвосте висят маги двух школ, казалась на редкость неверной.

– Что, главарь, – оскалилась химера, – пальчики дрожат?

Я оставил без внимания этот выпад:

– А можно открыть их, не повреждая?

Илиро пожала плечами:

– Теоретически можно. Как правило, такие замки открываются комплементарным контуром. Попросту говоря, вогнутым линиям в замке соответствуют выпуклые ключа и наоборот. Не хватает самой малости. Тактильщика, способного такое провернуть.

– Погоди! – Восклицание вырвалось раньше, чем я вообще успел что-либо обдумать. – Я теневой тактильщик.

Химера окинула меня долгим задумчивым взглядом.

– Да ты у нас просто ходячий дар судьбы, главарь! – протянула она. – А как ты собираешься держать нити, закованный в ограничители?

– Так же, как держал щиты и кольца. И разбивал цепь, – усмехнулся я и махнул рукой в сторону зала. – Пойдем.

Скепсис скользил в каждом жесте магистра Илиро. Не знаю, как она умудрялась этого добиться, но каждый текучий шаг нечеловечески пластичного тела выражал полное неверие в то, что заявленное мне по силам. Тем слаще оказался момент, когда, перешагнув порог, чешуйчатая застыла статуей, не в силах переварить увиденное.

Отстранив с пути оцепеневшую химеру (та покорно шагнула в сторону, даже не пытаясь возражать), я склонился над трупом и принялся создавать контур. Как объясняла Илиро – вогнутые линии напротив выпуклых на браслете и наоборот. Ну… Точнее, я пытался это сделать. Пришлось изрядно помучиться, прежде чем неровная нить, выходящая из-под моих пальцев, улеглась аккуратными петлями, повторяющими изгибы замка. Занятию сильно мешала химера, вновь обретшая способность двигаться, но так и не вернувшая здравости мыслей. Теперь она ползала на коленях вокруг мертвеца, ошалело моргая и поворачиваясь к окружающей тело конструкции то одним, то другим ухом.

– Кончай мельтешить, – не выдержал я. – Хочешь, чтобы я контур упустил?

Илиро подняла на меня невидящий взгляд.

– Ты зачем его убил? – спросила она с явным осуждением. – Главарь, тебя никто не учил думать, прежде чем сворачивать кому-то шею?

Сохранить серьезность после такого заявления оказалось сложновато. А еще труднее – смеяться и держать контуры, при этом не забывая контролировать дар. Вряд ли чешуйчатая осознала, насколько мы были близки к тому самому «бах!», который она с таким смаком предрекала.

Наконец мне удалось взять себя в руки и выдавить сквозь прорывающийся хохот:

– Кто бы говорил! Затем убил, что он был злобным, спятившим уродом и раскатал губу сверх меры.

– Ты невежественный профан! – возмутилась химера. – Он был гением, ты понимаешь? Считалось, что повторить структуру спонтанных контуров невозможно. Там, в коридорах, я встретила одно существо… Оно сбежало слишком быстро, пока я убивала двух других, тупых и неинтересных. Я решила, что обозналась. Слишком нереальным оно казалось. Но вот они, те же контуры! И никто теперь не узнает, как они были созданы.

– И что это меняет? По-твоему, гению простительно быть уродом? Твой Дайне, вон, тоже вроде парень толковый. Не желаешь найти и покланяться в ножки?