— Вы на что намекаете… — возмутился было я.

— Пусть встретит жандармов как ваш секретарь, — пояснил кустодий и похлопал меня по плечу. — И добавит убедительности в голос, когда это понадобится.

Я покосился на родича, понимая, что он знает об особых талантах Нечаевой.

— Поверьте, Павел Филиппович, я не враг вам и этой девушке. Скажу вам больше: какое-то время она провела в моей организации, когда явилась в наш мир. Мы убедились, что она не представляет опасности для всех нас. И определили ее в семью надежного человека.

Я недоверчиво посмотрел на кустодия и улыбнулся.

— И не надо считать меня монстром только потому, что я темный, — заявил Александр Васильевич. — Может, я и не самый добрый человек в этом и других мирах, но ни за что не стал бы вредить ребенку. Если бы она не подошла для этого мира, то я нашел бы для нее другой. А раз Арина прижилась, то оставалось лишь присматривать за ней.

— И вы не задумывались над тем, чтобы использовать ее таланты для организации? — удивился я.

— Вы напрасно считаете меня недальновидным, юноша, — возразил мужчина и направился к выходу. — Поверьте, такие, как она должны быть свободны, чтобы в мире оставалась гармония. Принуждать сильных владеющих опасными талантами всегда очень плохая идея. Меня однажды тоже пытались заставить. И даже уничтожили тех, кто был мне дорог. И это все плохо закончилось.

— Для вас? — насторожился я, и Морозов усмехнулся:

— Со мной все хорошо, как видите, — ответил он. — Я жив, здоров и достаточно упитан. А те, кто выступил против меня, умирали множество раз, пока я не устал их возвращать, до тех пор пока от них самих остались лишь пустые оболочки, а души превратилась в жалкие тени.

— Вы воскрешали их? — заинтересовался я. — По-настоящему?

— Мы разные, Павел. Несмотря на то что оба темные. Но у меня совсем другие возможности. Однажды я расскажу тебе все. Или нет, — кустодий пожал плечами. — Сначала я спрошу разрешение у твоей бабушки. Не хочется оставаться без завтраков. Знаешь, какие она жарит котлеты?

— Знаю, — вздохнул и вдруг подошел к нему ближе, чтобы коротко обнять. — Спасибо, что спасли меня. Пусть и ради котлет.

— Ты бы вернулся, — глухо проговорил Морозов, но мне показалось, что он сам в этом сомневался.

Я разжал объятия и шагнул назад, успев заметить, как Александр потер глаз.

— Не забудь выгнать отца. Сдается мне, что он захочет навещать больную.

— Вы тоже это заметили? — нервно уточнил я.

— Тут только слепой не увидит, — вздохнул мужчина и добавил, — не знаю, чем все это обернется. Но уверен, что случайности неслучайны.

Морозов отвернулся и тяжело зашагал по тропинке.

А еще сегодня попрошу картофельное пюре, — он не оборачиваясь, едва слышно произнес он. — Гулять так гулять.

Я проводил родича взглядом и вернулся в дом. Призвал из межмирья девушку в изодранном подвенечном платье и попросил:

— Поможешь убрать стекло?

— Да, хозяин, — ответила она, и мне послышалось удивление в голосе миньона.

— Скажи, ты счастлива оставаться в межмирье? — внезапно спросил я.

Она помолчала, словно не понимая, о чем речь. И я было подумал, что зря затеял этот разговор, но девушка подошла ближе:

— Нам хорошо, — прошелестела она. — Вы давно к нам не заходили, мастер. А сейчас на болотах красиво. Весна, много трав и цветов.

— А раньше такого не было, — удивился я.

— Может потому, что раньше и вы не были счастливы, — сказала девушка и улыбнулась, уточнив у Фомы — Куда убрать стекло?

— Сюда, в ведро, — встрял в разговор Фома.

Мертвая не стала оставлять без внимания слова помощника и закружилась, собирая осколки.

— Морозов уже уехал? — спросил отец, спускаясь по ступеням.

Он мельком взглянул на новоявленную уборщицу, но не казался впечатленным. Вот что значит — сын некромантки.

— Да, — ответил я. — Да и тебе пора. Скоро утро. И сюда приедут с обыском жандармы

— Я не могу поверить, что она, скорее всего, вернулась в свое тело, — пробормотал князь и растрепал волосы на затылке. И мне показалось, что он сделал это именно так, как обычно делал я.

— Уверенности нет, — осторожно сказал я.

— Ты не ощущаешь ее в доме? — обернувшись ко мне, уточнил отец.

Я прислушался к пространству и понял, что не слышу ничего. Но это не давало ответа.

— Она всегда была другой. Никогда не брала у меня силу, как остальные. Не была голодной или жадной. И…

— Ты позволишь мне приехать позже, чтобы узнать, как идут дела? — неуверенно спросил отец и потер лицо. — Знаю, что это звучит странно. Безумно…

— Ничего странного нет в том, чтобы ты приехал в дом своего сына, — ответил я, понимая, что он имеет в виду совсем другое.

— Спасибо, — кивнул Чехов и