уже больше 8.00, и их ужин был напряженным, поскольку оба были настроены на предстоящий вечер. Когда дверь за ними закрылась, он почувствовал ее напряжение. Все громкие разговоры последних двух дней уступили место реальности здесь и сейчас. Рупаши выжидающе смотрел на ванную.

“Пойдем со мной”.

Он осторожно провел Рупаши в комнату, и после того, как Эндрю устроился поудобнее в кресле, усадил ее к себе на колени. Вместо того, чтобы быть жестким, как доска, Рупаши была почти заморожена.

“Расслабься, предполагается, что это доставляет удовольствие, а не является тяжелым испытанием”.

Эндрю нежно поцеловал ее, и они некоторое время целовались, просто осваиваясь с ситуацией.

“Я хочу сделать это, но я борюсь с годами программирования. Хорошие индийские девушки не встречаются с мужчинами в гостиничных номерах для секса, особенно с белыми мужчинами ”.

В тот момент Эндрю не думал, что что-то произойдет. Поэтому он промолчал и позволил Рупаши положить голову ему на грудь. Ее голос был низким и приглушенным, она говорила ему в грудь, не глядя на него.

“Ты остановишься, если я попрошу тебя об этом?”

“Ты знаешь, что я так и сделаю”.

Сначала ничего не происходило, затем ее рука подняла его руку и приложила к своей груди. Она была мягкой и полной, и что бы еще Рупаши ни чувствовал, ее сосок был возбужден и готов был поиграть. Эндрю не пытался настроиться на Токио, а вместо этого позволил полной груди покоиться у него в руке, его пальцы вращались вокруг, создавая случайные узоры, а не что-то рассчитанное. Похоже, это был подход ‘медленного отваривания лягушки’, поскольку прогресс был медленным. Но прогресс был, Рупаши застонала ему в рот, когда Эндрю сосредоточился на ее соске. Легкое покачивание ее бедер также дало ему понять, что желание распространяется по всему ее телу. Разум Рупаши и ее тело вели внутреннюю войну, но постепенно ее тело победило, и ее действия стали более уверенными и энергичными. Руки Рупаши пробегались по его груди и животу, и было ясно, что они ей понравились. Он поднял ее со своих колен, встал, а затем усадил обратно в кресло. Эндрю подошел и сел на край кровати, прежде чем расстегнуть рубашку. В этот момент он остановился и просто ждал. Когда Рупаши улыбнулся и подошел к кровати, он подумал, что, возможно, это сработает. Она встала между его ног, проводя руками по его телу. Откинувшись назад, Эндрю напряг некоторые мышцы, и она хихикнула.

“Ты такой выпендрежник”.

Он кивнул. Итак, медленное и постепенное расслабление продолжалось, много поцелуев и ласк. В какой момент все изменилось? Простая вещь. Ее юбка мешала ее попыткам оседлать его, чтобы они могли продолжить поцелуй. Поэтому Рупаши без каких-либо колебаний сняла сначала жакет, а затем юбку. Ее блузка свисала, прикрывая ее, и она просто забралась к нему на колени, оседлала его и продолжила целоваться. Когда она начала тереться о него, Эндрю решил, что она разрешила свой внутренний спор.

Он схватил ее за задницу, сжимая щеки, и все начало двигаться быстрее. Всего через несколько минут Рупаши подняла его на ноги и начала возиться с его ремнем и брюками, жестом предлагая ему расстегнуть ее блузку. Нескоординированная и неэлегантная драка привела к тому, что они оба оказались обнаженными, стоя друг перед другом. Рупаши пытался выглядеть храбрым, но выглядел просто восхитительно уязвимым. Когда он уложил ее спиной на кровать и встал на колени между ее ног, она была готова.

На протяжении многих лет Эндрю читал истории о невестах-девственницах, это распространенный мотив во всех культурах, и о том, что девственность была этим призом, который часто приобретался дорогой ценой. Слишком часто это описывалось как взятие, а не предложение. Но когда он посмотрел на свою собственную жизнь, она оказалась гораздо более тонкой и сложной. Когда он думал обо всех первых достижениях, которых он достиг, очень немногие из них имели какое-либо отношение к девственности. Кроме Мэри Джонс и Рупаши Рай, он никогда не был с девственницей, и только у Мэри была неповрежденная девственная плева. Но жизнь была полна девственных переживаний, когда его партнерша впервые кончила от другого человека, слишком много, чтобы перечислять их все. Вряд ли кто-то из его партнерш занимался оральным сексом. И именно поэтому он подумал об этом в тот момент. В эпоху секса в презервативах поедание кого-либо вне дома было едва ли не самым интимным актом. Заставить женщину кончить с помощью твоих пальцев и языка было мощным афродизиаком, по крайней мере, для Эндрю. Он опустился на колени, зная, что с умением и терпением заставит Рупаши кончить. Каким бы напряженным она себя ни чувствовала, он знал, что может доставить ей удовольствие и что ее тело подчинится его приказу.

Сколько из этого было воображаемым воспоминанием? Вероятно, все. В то время он был сосредоточен на чем-то другом, но он действительно думал, что это было поведение, которому он научился и действовал в соответствии с которым бессознательно. Он был восторженным и жадным пожирателем киск.

То, что столкнулось с ним, было самым диким, неопрятным клубком лобковых волос, который он когда-либо встречал. Они были густыми, черными как смоль, естественно, но также были повсюду. Это не было отталкивающим, но Рупаши никогда не смогла бы пойти на пляж или в бассейн в таком виде. Он отбросил эту мысль и провел ладонями по ее щекам. Поддразнивание было для другого дня, все это было ради удовольствия, ради разрушения ментальных барьеров. Когда Эндрю провел языком от пятна к клитору, бедра Рупаши задвигались вместе с ним, и из нее вырвалось протяжное "дасссс". 22 года она ждала этого момента, пять лет наблюдала, как одноклассники и друзья перепихиваются, 18 месяцев слушала, как Хелена или Навья рассказывали ей, на что это было похоже, каким был Эндрю. Все это осуществилось тем январским вечером.

У Рупаши не было сильных оргазмов, но у нее было много маленьких, почти постоянное состояние возбуждения. Эндрю не делал ничего особенного, ничего необычного, просто играл с ней. Ничто не было конкретным спусковым механизмом, но все помогало целому. Не было моментов, когда хлопали по бедрам, но были постоянные корчи и стоны. Поскольку ему всегда нравилось проделывать это с женщиной, это был самый мощный афродизиак. Рупаши не было необходимости отталкивать его, произошел естественный переломный момент, и Эндрю забрался на кровать и заключил ее в объятия. В отличие от Хелены, которая могла вернуться к реальности пугающе быстро, Рупаши потребовалось несколько минут, чтобы вернуть