Но вопрос его так и остался висеть в воздухе без ответа. Хозе молча увлек дочь за собой.

* * *

Когда вечером Лусия появилась в баре «Вилла Роза», где ей предстояло выступать, она не обнаружила там Менике.

– Ну что ж, может, это и к лучшему, – разочарованно пробормотала она, выходя на сцену. – От моего платья сегодня воняет еще сильнее, чем вчера.

Завершив выступление в «Вилла Роза», они с отцом зашагали по улице в сторону бара «Манкуэт», как всегда, в сопровождении толпы возбужденных поклонников Лусии. И там, уже у самого входа в кафе, увидели поджидавшего их Менике.

– Buenas noches, сеньорита, сеньор, – поздоровался он с ними. – Меня сегодня задержали, и потому я не успел в «Вилла Роза», но я, как и обещал, готов сегодня вечером играть для Лусии, – продолжил он, входя вслед за ними в кафе. – Я уже переговорил с управляющим, и он не против, если вы сами не возражаете, конечно.

– Si, отец! Я не возражаю! Буду только рада. – Лусия бросила выразительный взгляд на отца.

– Я… конечно, если и управляющий, и моя дочь хотят этого, – согласился Хозе, но Лусия увидела, как в глазах отца засверкали молнии.

В этот вечер Менике устроил Лусии самый настоящий экзамен. Начал играть нарочито медленно, потом вдруг громко стукнул ногой об пол, воскликнул «Ole!» и задал такой бешеный темп, что ноги Лусии едва успевали за ним. Публика горячо аплодировала, кричала «Браво!» и тоже отбивала такт ногами, стараясь не отставать от своих любимцев, один из которых работал руками, а другая – ногами. Эти двое словно сошлись в непримиримой схватке, пытаясь перещеголять друг друга. Лусия была огонь и пламень. Вот завершающее головокружительное вращение, исполненное какой-то дьявольской страсти, а Менике в последний раз касается струн своей гитары, потом медленно качает головой, поднимается со стула и кланяется Лусии. Толпа замирает в немом восхищении, а когда они покидают сцену, тотчас же устремляется к стойке бара, чтобы заказать себе новые порции бренди и промочить горло стаканом воды.

– Неужели тебе всегда нужно одерживать победу? – шепотом поинтересовался у Лусии Менике, пока они направлялись к своему столику возле сцены.

– Всегда! – сверкнула глазами в ответ Лусия.

– Давай встретимся завтра за ленчем? Скажем, в «Кафе де Опера», но только без провожатого, ладно? – Менике бросил выразительный взгляд на Хозе, который уже сидел за стойкой бара в окружении других завсегдатаев.

– Он никогда раньше трех не встает с постели.

– Вот и отлично. А сейчас мне пора уходить. Я обещал еще выступить сегодня в «Вилла Роза». – Менике взял руку Лусии и поцеловал ее. – Buenas noches, Лусия.

* * *

Когда на следующий день Лусия явилась в кафе, Менике уже поджидал ее за столиком на открытой террасе.

– Прости меня, – виновато проговорила она, закуривая сигарету. – Проспала, как обычно, – добавила она, слегка пожав плечами.

На самом же деле весь последний час она занималась тем, что примеряла все свои наряды – платья, юбки, блузки, хотя большая часть ее гардероба за последние десять лет уже изрядно поизносилась да и успела выйти из моды. Наконец она остановила свой выбор на практичных брючках черного цвета и красной блузке, дополнив туалет изысканным алым шарфом, который завязала вокруг шеи.

– Потрясающе выглядишь! – констатировал Менике, поднявшись ей навстречу и расцеловав в обе щеки.

– Не лги мне, Менике, не надо. Я родилась с телом мальчика и лицом уродливой бабушки, и с этим уже ничего не поделаешь. Но, во всяком случае, я могу танцевать.

– Уверяю, у тебя отнюдь не мальчиковое тело, Лусия, – ответил Менике, быстро скользнув взглядом по ее маленьким, соблазнительно торчащим грудкам. – Как смотришь, если мы закажем себе немного сангрии? Сегодня очень жарко, а это вино приятно освежает.

– Это вино пьют испанцы, – слегка нахмурилась Лусия. – Но если ты говоришь, что у него хороший вкус, то почему бы и нет?

Менике заказал кувшин сангрии, налил немного в бокал Лусии. Она сделала глоток, какое-то время пробовала вино на вкус, смакуя во рту, а потом выплюнула все прямо на асфальт.

– Оно же такое сладкое! – Лусия щелкнула пальцами в сторону официанта. – Принесите мне черный кофе, чтобы немедленно убрать изо рта этот противный сладкий привкус.

– Вижу, что твой взрывной темперамент под стать той страсти, с которой ты танцуешь.

– Si, этот дух дает мне мой duende.

– Вы, из Андалусии, все такие буйные. Абсолютно неуправляемые, – широко улыбнулся Менике.

– Зато ты настоящий сеньор из Памплоны и светлый, как испанец. Готова поспорить, что твоя мать испанка, так?

– Испанка, ты права. И благодаря ей я пошел в школу, научился читать и писать.

– А сегодня испанцы платят тебе деньги за то, что ты играешь им цыганскую музыку. Получается, что ты тоже испанец?

– Нет, Лусия. Впрочем, я не вижу ничего дурного в том, чтобы пропагандировать нашу культуру фламенко и за пределами цыганского сообщества. Но ты права в другом. Испанцы – это люди, у которых есть деньги. Мир вокруг нас стремительно меняется. И мир танца тоже. Все эти… – Менике жестом указал на многочисленные бары и кафе, выстроившиеся вдоль улицы, – все эти заведения сегодня выглядят страшно допотопными. Люди хотят зрелища. Им подавай шоу! Огни рампы, богатые сценические костюмы… оркестр, декорации, большая сцена театра.

– Думаешь, я не понимаю? Четыре года тому назад я была в Париже, выступала в шоу Ракель Миллер в парижском Дворце конгрессов.

– Мне рассказывали, что твои выступления имели огромный успех. Так что случилось?

– Госпоже Миллер, видите ли, не понравилось, что наше «Трио Альбейсин» – я, Фараона и мой отец – пользуется у публики большей популярностью, чем она сама. Не поверишь, но она даже стукнула Фараону по носу. Представляешь? – Лусия весело хихикнула. – Кричала, что та специально пытается затмить ее на сцене.

– Это очень похоже на Миллер. У нее самомнения гораздо больше, чем таланта.

– Si, вот мы и ушли от нее, какое-то время работали в маленьких кафе на Монмартре. Там было очень весело. И сам образ тамошней жизни мне понравился, но мы практически ничего не зарабатывали, вот и пришлось вернуться назад в Барселону. И это так похоже на все, что происходит в моей жизни, Менике. Вроде удача поворачивается ко мне лицом. Вот он, мой шанс, думаю я, да! Сейчас у меня все получится! А потом все проходит, утекает, словно песок сквозь пальцы, и я снова возвращаюсь на то место, с которого когда-то начинала.

– Не скромничай, Лусия. Ты знаменита… Можно сказать, в мире фламенко тебе нет равных.

– А за пределами этого мира? – Лусия обвела рукой вокруг себя. – Разве у меня есть такая слава, как у тебя? Или как у Аргентиниты?

– Которая, позволю тебе напомнить, гораздо старше тебя, – добродушно улыбнулся в ответ Менике.