– Может быть, он держал презервативы и для него, – Раддок кивнул. – Или, как я уже говорил, для других ребят его возраста. Дети быстро становятся взрослыми, и я могу понять, как это беспокоило священника.

– Логично, если эти дети сами не были Дрюиттами, – согласился Линли.

– А сколько лет мальчику Фриманов? – задала вопрос Барбара. – Восемнадцать? Девятнадцать? Может быть, Дрюитт услышал от него, что он и его девушка уже живут как взрослые, а он, как и большинство ребят, не предохраняется, так что дело может кончиться большим «УПС – С-С». И Дрюитт старался это предотвратить?

Раддок ничего не ответил. Неожиданно его молчание показалось Барбаре странным. Она расстроилась, что он надел очки. С ними она не могла понять, то ли он обдумывает сказанное, то ли обдумывает, как бы о нем не думать. Но в любом случае она не видела необходимости в этой паузе, если только он не хотел больше обсуждать Финнегана Фримана, потому что о связи последнего с Йеном Дрюиттом было широко известно, а сам юноша являлся сыном высокопоставленной полицейской в том же полицейском управлении, к которому относился и Гэри Раддок.

– И вообще, – сказала Хейверс в заключение, – может же получиться так, что все обвинения, выдвинутые против Дрюитта, – правда. Ну, то, что он путался с малышами, а презервативами пользовался для того, чтобы все выглядело опрятно, если вы меня понимаете.

– И такое тоже возможно, – согласился инспектор. – Хотя, сержант, хотелось бы добавить, что картину вы нарисовали неприглядную.

– А ведь анонимный звонок и указывал на педофилию, – напомнил Раддок.

– Ну-у-у… да. Хотя сама идея о том, что педофил будет пользоваться презервативами, кажется мне маловероятной. Так что, приняв все во внимание, я склоняюсь к мысли, что Дрюитт раздавал презервативы взрослым ребятам. Или что у него была связь, о которой нам только предстоит узнать.

– Но… вы позволите… – Казалось, что Раддок колеблется, но, получив разрешение от Линли, он продолжил: – Что вам все это даст? Я имею в виду презервативы и то, почему они были у Дрюитта.

– Честно говоря… возможно, это не даст ничего, – ответил инспектор. – Но этим стоит заняться, а в отсутствие каких-то других гипотез я всегда предпочитаю докопаться до того, что это может нам дать.

Бурвэй, Шропшир

Они решили поговорить с Флорой Беванс. Поскольку у них были вещественные доказательства – в виде презервативов, намекавших на наличие любовников в прошлом или настоящем, на любовников женатых и мстительных жен, на споры, конфликты, слезы, страсти и на смертные грехи, – логика подсказывала, что со всем этим надо разобраться. И если Гэри мог только высказывать предположения относительно найденных у Дрюитта презервативов, то, возможно, Флора Беванс рассказала бы что-то более интересное.

Пока Линли выбирался из города, Барбара перерыла все свои заметки о беседах, проходивших с людьми, имена которых были указаны в еженедельнике Дрюитта и которых ей удалось разыскать. Нигде не содержалось ни малейшего намека на то, что у мужчины были отношения с кем-то помимо Господа Бога, но ведь она и не спрашивала своих собеседников об этом. И если Флора Беванс не сможет ничем помочь им в вопросе, связанном с этими презервативами, то ей, Барбаре, возможно, придется связаться с этими людьми еще раз.

Когда они подъехали, фургон с надписью «Беванс Бьютиз» стоял возле дома, а это означало, что флористка дома. И она сама открыла им дверь, после того как сержант нажала на кнопку звонка. Флора говорила по мобильному и уже подняла палец вверх, чтобы показать пришедшим, что будет в их распоряжении, как только закончит. От удивления ее брови поползли на лоб, и она произнесла в телефон:

– Минуточку, – а потом обратилась к Хейверс: – Вот уж не думала, что увижу вас еще раз.

– Это детектив-инспектор Линли, – отреагировала Барбара. – Мы можем поговорить?

– Прошу вас, входите, – сказала Флора, широко распахивая дверь. – Я как раз заканчиваю с заказом.

С этими словами она ушла в глубь дома, продолжая разговор: «Понимаете, размер урны более важен, чем это может показаться на первый взгляд. Если она будет довлеть над тем местом, на котором стоит…»

Барбара и Линли остались стоять у входа.

– Кремация? – пробормотал Томас.

– Простите? – Барбара нахмурилась.

– Урна. Кремация, – повторил инспектор.

– А-а-а… Она занимается цветами. Высаживает их в больших горшках и все такое. Горшки бывают просто огромные. И для лестниц при входе, и, думаю, для цветников на задних дворах. И для домов тоже. В общем, для всего.

Флора Беванс присоединилась к ним со словами:

– Прошу прощения. Меня уговорили взяться за оформление бракосочетания, которое должно произойти в саду. После этого все цветы должны остаться там навсегда, а это значит, что невеста должна быть довольна цветовой гаммой, мать невесты должна иметь возможность расставить цветы в саду, который принадлежит ей, а мать жениха, как оказалось, уже выбрала свой наряд для торжества, и цветы не должны вступать в противоречие с цветом этого наряда, так же как и не должны противоречить цвету наряда главной виновницы торжества, которая собирается быть в платье цвета фуксии. Жуткий выбор, даже для летней церемонии, но ничего не поделаешь. Итак… Вы вернулись, и у меня есть предчувствие, что это не связано с заказом кашпо на вашу террасу. Простите, я не помню вашего имени…

Барбара представилась еще раз, а потом представила Линли.

– Это опять по поводу несчастного Йена? – поинтересовалась Беванс. – Хотите еще раз взглянуть на его комнату?

– Вообще-то мы пришли к вам поговорить о презервативах, – сообщила ей Хейверс.

– Боже!.. Да заходите же. Я совершенно заинтригована. – Флора провела их в гостиную. – Садитесь. Инспектор, эти журналы можно бросить на пол. Могу я вам что-нибудь предложить? Кофе, чай, вода? Ой, я вижу, что Джеффри здесь… Простите. Дайте я переложу его.

Джеффри оказался котом, рисунок шкуры которого в точности совпадал с рисунком обивки софы. Он устроился в самом ее углу и поднял голову как раз в тот момент, когда Барбара уже была готова усесться на него. По его морде можно было понять, что он совсем не рад их видеть. Когда Флора взяла кота на руки, он попытался протестовать, издав что-то среднее между мяуканьем и урчанием. Но так как хозяйка переложила его на самый верх самого высокого «кошачьего дерева», которое Барбара видела в своей жизни, откуда ему хорошо была видна улица, он не выказал кровной обиды на то, что его дрему прервали.

И Барбара, и Линли отказались от напитков, и все наконец уселись.

– Не знаю, чем могу вам помочь, – сказала Флора. – Презервативы… Боже, я краснею, произнося это слово.

– Они были в машине Дрюитта, – пояснил Линли.

– Да неужели? Так он, оказывается, был шалуном…

– Или прагматиком, – заметила Барбара.