– Ни за что.

Гасан бросил на нее раздраженный взгляд.

– Отойди, бану Нари, – сказал он снисходительно. – Я сейчас не в настроении выслушивать твои самодовольные речи. Пусть твой муж решит, какого наказания ты заслуживаешь.

Нельзя было этого говорить.

Земля под ее ногами сердито вздрогнула. Кто-то вскрикнул от неожиданности, когда лошади задергались и повставали на дыбы. Грязная и уставшая, Нари не замечала, что происходило вокруг. Энергия потрескивала в ее конечностях, город зло пульсировал в ее крови. Она пришла в эту больницу, восстановленную на костях ее убитых предков, не для того, чтобы ее ни во что не ставили. Она публично нарушила глубоко укоренившийся устой своего народа не для того, чтобы ей сказали отойти в сторонку.

– Нет, – заявила она твердо. – Вы не разрушите это место. Никто не тронет мою больницу, и никто не уведет моего партнера гнить в подземелье.

Гасан посмотрел на нее потрясенно, а потом его лицо приняло то самое выражение, от которого ее кровь всегда стыла в жилах.

– Прошу прощения?

Позади прокатился шепот, и вперед вышел Каве. У него был возмущенный вид.

– Скажи, что это неправда, – взмолился он. – Говорят, ты своими руками исцелила шафитов. Скажи, что это ложь.

– Я вылечила около пятидесяти, – холодно поправила она, и, прежде чем он успел ответить, Нари подняла скальпель и сделала глубокий надрез на ладони.

Всего три капли успели упасть в пыль, когда рана затянулась.

– Однако, как ни странно, Создатель не счел нужным забрать мои способности.

Каве выглядел испуганным.

– Но тогда, в храме, ты обещала…

– Такие обещания ничего не значат, когда на кону стоят жизни. Мое племя совершило гнусное преступление, причины которого мы с вами обязательно обсудим. Сейчас я сделала все, что могла, чтобы исправить это. – Она с отвращением покачала головой. – Ты это понимаешь? Произошла трагедия, которой вы позволили выйти из-под контроля. Какие-то преступники нападают на невинную пару, и значит, можно проливать кровь? Так вот кто мы такие? – Она бросила на Гасана вызывающий взгляд, но тщательно подбирала следующие слова. – Что случилось с королем, который хотел преодолеть это вместе с нами?

Это был и вызов и возможность, и Нари только молилась, чтобы они ухватились за последнее. Она не могла прочесть выражение лица Каве и вдруг усомнилась, знала ли она о нем хоть что-нибудь.

Но Гасан… он смотрел на нее с неприкрытым оценивающим выражением. Как будто он видел ее впервые.

Нари встретилась с ним взглядом.

– Я всегда была справедлива по отношению к вам, король, – сказала она, понизив голос. – Я отреклась от своего Афшина. Я вышла замуж за вашего сына. Я склоняю пред вами голову, когда вы восседаете на троне в виде наших шеду. Но если вы попытаетесь отнять у меня больницу, я уничтожу и этот город, и твою семью.

Гасан прищурился и подошел ближе. Потребовалось огромное мужество, чтобы не отступить.

– Ты не настолько глупа, чтобы угрожать мне, – сказал он достаточно тихо, чтобы слышала только она. – Я могу здесь и сейчас изобличить тебя как шафитку.

Нари не опустила глаз. А потом скрепя сердце она решила, что больше не поведется на его блеф. Нари умела читать лица, даже королей джиннов, и она была по-прежнему уверена, что Гасан аль-Кахтани все-таки хочет прославиться как король, объединивший племена, нежели чем король, уничтоживший последнюю Нахиду.

– Тогда сделай это, – бросила она дерзко, стараясь не повышать голос. – Посмотрим, кому Дэвы теперь поверят. Кому поверят ваши дети. Я слово сдержала. Изобличи меня, и в плохом свете предстанешь ты, а не я.

Заметив убийственное выражение лица Гасана, Мунтадир решил вмешаться и подошел к ним ближе. Он выглядел болезненно, его глаза в ужасе шарили по залитой кровью улице и тлеющим зданиям.

– Аба, это был долгий день. Позволь мне отвезти ее во дворец.

– Отличное предложение. – Гасан не сводил с нее глаз. – Ты права, бану Нахида, – дипломатично продолжил он. – Ты действовала из лучших побуждений. Уверен, что твои действия были продиктованы исключительно желанием спасать жизни. – Он пожал плечами. – Возможно, однажды Дэвы даже забудут, что ты нарушила главное правило кодекса Сулеймана.

Нари не отступала.

– А моя больница?

– Можешь продолжать свой проект, но сюда ты не вернешься до его завершения. – Гасан бросил взгляд на Али, все еще стоявшего на коленях. – А ты не покинешь его, пока не получишь распоряжения. Отряд гвардейцев, и не тех, кому умудрилась заплатить ваша мать, арестует тебя в противном случае.

Он перевел взгляд с Али на Нари.

– Думаю, нам лучше дистанцировать вас друг от друга. Если вам нужно обсудить работу, можете сделать это через гонца… Который, уверяю вас, будет служить мне верой и правдой.

Мунтадир схватил ее за руку и потащил прочь.

– Мы поняли, – бросил он на ходу, замечая горящее в ее глазах неповиновение. – Нари…

– Я не закончил, – прервал его Гасан, и от его голоса у нее стыла в жилах кровь. Но его внимание было приковано к Али. – Бану Нахида, возможно, действовала из лучших побуждений, но не ты. Ты ослушался меня, Ализейд, и я знаю, кто науськивает тебя и подкидывает деньги. Сегодня же я положу этому конец.

Али вскочил на ноги, его глаза горели.

– Прошу прощения?

Гасан смотрел на сына в ответ.

– Ты ясно дал понять, что твоя жизнь ничего для тебя не значит, но нельзя же действовать так беспечно, не думая, что причинишь боль другим. – Выражение его лица стало резче. – Так что ты сам и скажешь сестре, что она больше никогда не увидит свою мать.

Он развернулся на пятках и зашагал к своей лошади.

– Каве, снаряди корабль. Королева Хацет завтра уезжает в Та-Нтри.

Озеро, выжженное Дарой полгода назад, уже восстанавливалось. Рана, проделанная в его ложе, была едва видна под густой сетью бирюзовых водорослей, которые тянулись и свивались друг с другом, переплетаясь, как кружева. Окружающие деревья почернели, превратившись в скелеты, а сам пляж был покрыт пеплом и усеян мелкими костями водных обитателей. Но вода возвращалась, холодная, голубая и чистая, как стекло, хотя едва доходила ему до колен.

– Ты думал, рана не заживет?

Дара вздрогнул от звука хриплого голоса марида. Им было велено вернуться сюда, но он не знал, что они найдут.

– Я думал, это займет больше времени, – признался Дара, сцепив руки за спиной и глядя за горизонт.

– Воду не остановить. Она вечна. Всегда возвращается. Мы возвращаемся.

Марид уставился на него мертвыми глазами. Он все еще был в обличье мертвого приспешника, чье тело превратилось в обесцвеченные солью кости и гниющие хрящи в тех местах, где не было защищено панцирем и чешуей.