Борис подошёл к самолёту в сопровождении своего любимца – пса по кличке «Бифштекс». У пса было игривое дурашливое настроение, что Нефёдов истолковал, как хорошее предзнаменование. Ведь животные обычно предчувствуют близкую судьбу своих хозяев.

Возле двухместной учебно-тренировочной «спарки» Нефёдова уже ждал молодой курсантик или, говоря по-военному ученик-лётчик – «учлёт». Когда паренёк докладывал инструктору о готовности к полёту из его рта шёл пар. Курсант тоже облачился в экспериментальный высотный костюм По распоряжению инструктора, курсант облачился в экспериментальный высотный костюм. В начале командировке у особой группы их было аж шесть, но потом пять пришлось по распоряжению руководства отправить обратно в Москву – из соображений сохранения военной тайны. Нефёдову удалось нелегально оставить лишь один комплект. Однако, он, не задумываясь, отдал его мальчишке, за жизнь которого нёс ответственность.

После курсанта к Нефёдову подошёл механик. По его словам, машина была под завязку заправлена топливом и снаряжена боеприпасами для полигонной стрельбы (выполняя условие поединка, Борис заказал урезанный комплект снарядов). Слушая техника, лётчик задумчиво косился на серебристую птицу. Вообще-то по своим летным качествам УТИ МиГ-15 почти не отличался от боевого одноместного варианта этой машины. Можно было сказать, что он сохранил все боевые возможности базовой модели. Так что Нефёдову ещё повезло.

Некоторых инструкторов сажали на поршневые учебно-тренировочные «спарки». Корейцы экономили ресурс ценной реактивной техники и допускали к ней только самых перспективных молодых лётчиков. Основная же масса новичков училась летать на экономичных «пропеллерах». А на малоскоростном и маломанёвренном двухместном Як-18, не говоря уже о допотопном «кукурузнике» По-2, не повоюешь даже с поршневыми американскими истребителями, таким как «Корсар» или «Мустанг».

Но слава Богу, союзники всё-таки знали, кто такой «Анархист». Ему по статусу полагался отдельный коттедж в городке авиаторов с прислугой, талоны в столовую для старших офицеров и реактивная машина, в качестве рабочего места. Так что всё было бы ничего, если бы не второй человек в передней кабине учебного МиГа. Механик заметил сомнение в глазах лётчика и истолковывал его по-своему:

– Да нет, машина не убитая. Вы не сомневайтесь, товарищ подполковник. Всего шесть месяцев прошло, как её с завода перегнали. А местные инструктора и лётчики на штопор почти не тренируются, максимальных перегрузок, как огня боятся. Так что можно сказать: в почти в новый самолёт садитесь.

Борис кивнул, а про себя подумал: «Новая то она новая, а всего максимума из неё всё равно не выжать. Грузновата кобылка для сшибки один на один с серьёзным противником. Мне бы сейчас вместо этой „школьной парты“ полноценный ястребок без стажёра в нагрузку. А так придётся одним глазом за неприятелем следить, а вторым за детсадовцем в передней кабине приглядывать, чтобы не натворил чего с перепугу… Эх, как бы мне втолковать мальчонке подоходчивей, чтобы он, когда дело дойдёт до мордобоя с американцем, примерно ручки на коленках держал и ничего не трогал. А то и сам пропаду и невинное дитя погублю».

Как и полагается для учебной машины, система управления в кабине инструктора была продублирована на ученическом месте. Отключить курсанта от всех рычагов и тумблеров было невозможно. И это действительно могло стать большой проблемой в бою.

Поэтому, прежде чем забраться в заднюю кабину, Нефёдов строго предупредил юного напарника на смеси русских и известных ему корейских фраз:

– Товарищ курсант, запомните: инструктор в задней кабине ничего просто так не делает! И если он берёт на себя управление, значит, так надо! Не мешайте ему! Тем более, если не понимаете, зачем он это делает! Иначе погибнем! Оба!

Кореец, судя по его виду, ничего не понял. Тогда Борис пояснил, что у него есть особый дар предвидеть будущее. Так вот, сегодня ему снились гробы.

– И крышки тем гробов захлопнуться над нами, если меня не послушаешь.

Кореец вытаращил испуганные глаза на инструктора. Как Борис и предполагал, известие потрясло парня. В авиацию здесь набирали от сохи. Во главу угла ставилось рабоче-крестьянское происхождение. Многие молодые корейские и китайские лётчики не знали грамоты. Школьные знания им заменяли разные деревенские суеверия. Так что подростковую психику курсанта не сложно было впечатлить страшной сказкой.

…Это было почти идеальное нападение. Появившись в назначенный срок в оговоренном районе, Нефёдов ожидал от своего визави любого подвоха. Но то, что произошло, ломало все представления о возможной завязке поединка. Аппаратура, которая должна была звуковым сигналом предупредить лётчика о том, что его самолёт облучается вражескими прицельными дальномерами, почему-то не сработала. Его снова выручила уже не однажды спасавшая привычка постоянно крутить головой. Повезло также, что на такой высоте ракета оставляла за собой широкий белый след, который был отлично виден в почти безоблачном голубом небе. Но на этом везение заканчивалось. Ведь нужного опыта у него не было. Крылатая смерть стремительно настигала его, а Борис не знал, что ему предпринять!

Ракеты «воздух-воздух» являлись оружием загадочным для советских лётчиков. Много было разговоров, как можно их обхитрить. На эту тему уже читались лекции в военно-воздушной академии и писались диссертации. Но всё это была теория. На практике же никто точно не знал, как поступать, в ситуации, когда на тебя со скоростью 110 метров в секунду несётся начинённый тридцатью килограммами мощной взрывчатки крылатый снаряд…

В лучах солнца Борис заметил блеснувшую на горизонте крупинку вражеского самолёта. До него было километров 10–15. Американец явно рассчитывал кончить дело издалека, не подвергая себя ни малейшему риску. Джентльмен хренов!

По спине Бориса струился холодный пот, мысль работала лихорадочно: как отвязаться от несущейся по его следу торпеды? Пытаться уклоняться от ракеты по классической схеме, как от неприятельского истребителя, означает почти наверняка подписать себе смертный приговор. Беспилотный снаряд обладает таким свойством, как сверхманёвренность и настигнет тебя в два счёта. В носовой части ракеты находится датчик, реагирующий на тепло, излучаемое реактивным двигателем самолёта-мишени. Пока аппаратура наведения крылатой убийцы «видит» сопло МиГа, отвязаться от неё невозможно.

Оставался лишь один способ попробовать сбросить смертельный захват – сделать так, чтобы ракета тебя «потеряла». То есть надо было «обмануть» тупо выполняющую заложенную в неё программу машину. Но до тех пор, пока ракета находится в задней полусфере самолёта, её датчики реагируют на разогретое сопло МиГа. Значит, надо круто развернуться прямо на убойное жало, начинённое десятками килограммов сверхмощной взрывчатки, способной порвать самолёт в клочья. И идти навстречу воздушной торпеде, стараясь держать нос истребителя прямо на неё! При этом нельзя показать даже минимальный отсвет излучения своего двигателя системе наведения ракеты. Таким образом разойтись с собственной смертью предстояло всего в нескольких метрах…