– Будите пацанов! – возопил я. – Славу будите, срочно! Всех!

– Будим! Не получается! Не встают!

– Курнули дури, вот и не встают! – ядовито прокомментировал Слон. – Ну, лимон нашли? Федот, помогай!

Оттолкнув кого-то, я подскочил вплотную к лежащему.

Тут голова окончательно прояснилась, и я осознал, что не понимаю, что и как делать. Не имею практики!

Процедура спасения от овердозы мне была знакома исключительно по модному фильму «Криминальное чтиво». Там девчонке-наркоманке делали прямой укол адреналина в сердце. Огромной иглой, длиною в подошву ботинка. Сцена считалась комедийной. Меня прошиб пот. Ни соответствующей иглы, ни соответствующего препарата в камере следственной тюрьмы, конечно, нет. Откуда? Бедолага-наркоман вот-вот закончит свое пребывание на грешной земле! Как спасти несчастного дурака? Он умрет в течение ближайших двух минут. Это видно по его землисто-фиолетовому лицу с обострившимися скулами.

Потом разразится буря. Нет, мне было жалко не только умирающего наркомана. Я его знал. Девятнадцать лет. Анемичный туповатый юноша. Последние полтора года – на героине, плотно. За это и арестован. Хорошие папа и мама раз в месяц обязательно присылали сыночку продуктовую передачу и денежный перевод. В нашей тюрьме такой арестант – большой человек. Он всегда найдет себе опытных друзей. А те – подскажут, где и как раздобыть кайф на Общем Корпусе. Теперь сей юный отрок перебрал кайфа и вот-вот перейдет из стадии клинической смерти к другой стадии. Самой последней. К финишу.

Гибель арестанта – чрезвычайное происшествие. Тем более если ее причина – наркотики. Завтра же администрация учинит в камере повальный обыск. Затем – допросы. Что, где, как? Откуда взял порошок? С кем дружил? С кем враждовал?

Далее – камеру расселят. Такова обычная практика. Сто тридцать пять человек партиями по пять или семь разведут по другим сорока с лишним хатам Общего Корпуса. В опустевшее помещение приведут новых – собранных отовсюду, разношерстных, оглушенных неожиданными переменами в судьбе и быте.

Лично я – лишусь всего. Оказавшись на новом месте, я буду вынужден начать с нуля. Опять доказывать, что я – не верблюд. Отвоевывать необходимое. Заводить новых приятелей и друзей. Налаживать жизнь. Видит Бог – я пожалел не только умирающего глупца, но и себя.

– Шнифты забейте! – выпрямившись, крикнул я. – Забейте шнифты!

Несколько человек возле входной двери образовали плотную группу, прижались спинами к смотровому глазку. «Забили шнифт». Скрыли от взгляда надзирателя происходящие события.

Краем глаза я видел, как тощий Гиви Сухумский трясет за плечи крепко спящего Славу Кпсс.

Смотрящий, покурив с нами травы, усугубил ее эффект несколькими таблетками димедрола. Он отъехал наглухо. Не мог вынырнуть из тяжкого забытья.

– Федот! – тем временем командовал Слон. – Открой ему рот!

Меж синюшных губ наркомана полилась струя лимонного сока. Затем опять били по фиолетовым щекам, интенсивно терли лицо и грудь мокрым полотенцем. Счет пошел на секунды. Даже я, далекий от реалий жизни джанки, кайфового народца, героиновых наркоманов,– понял, что вот-вот наступит смерть.

– Отойди! – Слон вдруг грубо толкнул меня, чтобы забежать с другой стороны бездыханного тела. И бросил на меня тяжелый взгляд.

Теперь он брил голову, носил черные штаны и майку, обнажающую татуированные плечи. Я вполне мог поверить, что этот молодой человек на воле способен навести ужас на какого-нибудь продавца из сигаретного киоска.

– Лед есть? – спросил меня с яростью Слон. – У вас же – холодильник! Лед – есть? Живо неси!

Я рванулся, выхватил из морозилки пакет с кусками льда. Понимая, что полностью потерял лицо. Меня толкнули, потом накричали, а вдобавок – отправили что-то принести.

Выдернув из моих рук обжигающий холодом мешок, Слон швырнул его Федоту.

– Натирай ему льдом виски! И лоб! Давайте второй лимон! А ты,– велел мне парняга,– отойди, не мешай!

Я набрал в грудь воздух, лихорадочно соображая, что и как ответить. Здесь, возле Дороги, на козырной поляне, на моей территории, – я не мог никому позволить говорить такое. Следовало дать быстрый и резкий отпор. Так, чтобы соперник вмиг прикусил язык. Но я с раннего утра катался по городу в железном ящике, устал, затем покурил травы и поспал после этого лишь два часа. Я не сумел быстро мобилизоваться. Открыл было рот, еще не вполне зная, что именно и как скажу своему неприятелю.

Спор над полутрупом не состоялся. Его грудь вдруг поколебалась. Из горла вышел тяжелый хрип. Лицо порозовело. По камере прокатился вздох облегчения.

– Давай! – крикнул Слон, бесцеремонно продолжая трясти голову лежащего – уже живого, вернувшегося с того света на этот.

По лицу спасенного было видно, что этот – мало отличался от того. Реанимированный зашевелил конечностями, разлепил коричневые веки.

– Ну, ты даешь! – сказал ему Слон. – Когда оклемаешься, я – лично с тебя получу. За то, что хату чуть не подставил...

Спаситель выпрямился. Победно оглядел окружающих. Тяжело дышащий, хищно шевелящий кельтскими орнаментами. Сто тридцать пять бледных лиц – кроме тех, кто спал, и еще меня – смотрели на него с восхищением. Федот сунул герою полотенце, и тот триумфально обтер пот с короткой шеи.

В этот момент Гиви Сухумский наконец смог привести в чувство Славу Кпсс. Побудка смотрящего длилась едва ли не дольше, нежели эпопея со спасением умирающего.

– А? Чего здесь? – проскрипел Слава, появляясь на публике с бессмысленными глазами. – Передоз, да? Передоз? Опять?

– Все нормально, Слава! – басом прогудел Слон. – Пока твоя банда спала, я тут одного дебила от смерти спас... Все нормально! Отдыхай! А я – схожу поссать. Двиньтесь, бродяги!

Люди расступились, и квадратные узоры проследовали через всю камеру, по диагонали.

– Вот, хата! – провозгласил Слон. – Гляди, что бывает, когда случайные люди в братву лезут!

Едва прозвучали эти слова, как Слава Кпсс вздрогнул. Гнев исказил его лицо. Точными птичьими взглядами он оглядел меня; вздыхающую толпу; спасенного мальчишку. Посмотрел в спину триумфатора. Тот умывался, фыркая, бросая воду горстями на голый торс.

Слава подождал, пока страсти улягутся. На это ушло минимум времени. Через несколько минут сто тридцать пять душ вернулись к прерванным делам, захотели почи-фирить, позавтракать и поужинать, поиграть в карты, почитать старые газеты. Только потом Слава тихо подозвал гордо улыбающегося кельта. Поймал его взгляд и махнул рукой, поманил.

Неожиданно тот явился не один. Рядом был перемазанный зеленкой, тщедушный, но решительно настроенный Федот.

– Чего ты на хату базаришь? – сразу спросил Слава, безумными глазами глядя то в грудь Слона, то в его переносицу. – Что за лозунги?

– Я не базарю,– весело отразил нападение Слон. – Я сказал из сердца. Я только что беду от хаты отвел. За этот кипеж, за труп нас бы менты под пресс пустили...