– Это всем известно,– резко оборвал Слава. – Так кто же у нас в братве лишний? Говори давай.

– Твой коммерсант,– сразу ответил Слон. – И так считаю не я один.

– Кто еще так считает?

– Я,– трудно произнес Федот.

– А вы ему в глаза это скажете? – чрезвычайно жестко спросил Слава.

– Я на хату сказал,– все еще улыбаясь, произнес Слон. – И в глаза скажу.

– И ты? – напряженный Слава повернулся к Федоту.

– И я.

– Андрюха! – позвал Слава. – Подойди. Весь разговор я слышал – примостился за тряпочной стенкой «купе». Чтобы присоединиться к беседе, мне было достаточно откинуть занавеску перед своим лицом и забросить ее за спину.

– Тут такой вопрос всплывает,– негромко произнес Слава,– что ты – коммерсант.

Звуки голосов дрожали в спертом воздухе слаженного из грязных одеял арестантского вигвама – соприкасались друг с другом, плавали, повисали, словно аккорды, неумело взятые на старой, неряшливо настроенной гитаре.

– Это кто так говорит? – спросил я, присаживаясь.

– Он,– мой покровитель показал пальцем на кельтские рисунки.

– Пусть повторит! Слон посмотрел мне в глаза.

– А чего тут повторять? Ты ведь сам все знаешь, правда? Такие, как ты, сидят возле своих сейфов, за железными дверями, за сигнализациями, а когда я прихожу с обрезом и говорю «давай деньги» – они бегут к ментам и пишут заявления... Коммерсант – это потерпевший! Такому среди пацанов не место.

Убить его? – пронеслась через сознание оригинальная идея. Воткнуть в глазницу палец? Сломать горловой хрящ?

Я бросился, но обнаружил, что справа и слева находятся Джонни и Гиви Сухумский. Они схватили меня за локти. Сидящего человека совсем легко удержать от рывка вперед.

– Тихо! – страшным шепотом произнес Слава Кпсс. – Держи себя в руках, аферист! Рукоприкладка – исключена! Это серьезная тема! Будем разбираться, братва! – он упер дикий взгляд в Федота. – Ты тоже считаешь Андрю-ху коммерсантом?

Вместо ответа Федот вдруг воскликнул:

– Слава, зачем ты тогда назвал меня «пассажиром» и «мышью»?

Слава тряхнул головой и сделал недоуменное лицо.

– Я? Назвал тебя пассажиром? Тебя как звать?

– Федот...

– Я называл тебя «пассажиром»? Когда?

– Это было! – проныл Федот, и исходящий от него запах йода резко усилился. – Это было, было! Люди слышали!

Слава покаянно вздохнул.

– Слушай внимательно, Федот, – выговорил он, едва не по слогам. – Ты – не пассажир! Наверное, ты меня не так понял. Ты – не пассажир! Ты – нормальный пацан, достойный арестант. Ясно? Ты – не пассажир и никогда им не был! А теперь – иди с Богом. Иди, хорошо? А мы поговорим. Иди.

Без лишних слов Федот исчез за занавеской.

– Теперь, братва, – железным баритоном, очень тихо провозгласил Слава, – будем, с Божьей помощью, искать истину, пока не найдем ее...

– ...Слава, – неожиданно пробубнили, деликатно, из-за тряпочной изгороди. – Слышь, Слава!

– Какого черта?! – взорвался смотрящий. – Чего надо?!

– Тебя только что на суд заказали. Приходил вертухай, назвал твою фамилию...

– Что? – Слава изумился. – На суд?

– Да. В пять часов будут выводить.

– А сейчас?..

– Половина пятого, Слава. Я тебе уже и пиджак почистил...

– Суд... – зачарованно повторил Слава Кпсс, мгновенно теряя интерес к разговору о коммерсантах. – Вот это да! Неужели начнут? Неужели осудят?

Как бы отрезвев, он посмотрел на Слона, на меня – дрожащего от напряжения – и вздохнул.

– Придется отложить наш вопрос, братва. Согласны? Вернусь вечером – договорим. Расставим, с Божьей помощью, все точки. Что скажете?

Ни я, ни мой враг не сдвинулись с места.

– Нет, так не пойдет! – Слава повысил голос. – Расход, пацаны! Расход! Ты, Андрюха, – двигай на Трассу! Джонни – погляди, чтобы этому... который чуть не помер... дали возможность в себя прийти. Гиви, ты тоже... не сиди без дела. Расход! Вечером закончим! До моего возвращения – никаких базаров, никаких рамсов!..

Повинуясь авторитету лидера, мы встали и засуетились. Слава стал поспешно разыскивать свои особые «судовые» штиблеты, я с остервенением схватился за ближайшую веревку, Джонни нырнул в глубины камеры в поисках только что спасенного наркомана, скрывшегося, от греха, с глаз долой.

Жизни снова был придан обычный, изо дня в день повторяющийся ход.

3

Весь следующий день Дима Слон почти не покидал козырной поляны. Он и раньше часто здесь появлялся – но только для того, чтобы посмотреть телевизор. Теперь же герой-реаниматор глядел не на голубой экран, а в противоположном направлении. В перспективу камеры. Предчувствие власти искажало его круглое лицо. По временам он бросал на меня особый – насмешливо-презрительный – взгляд. Впрочем, я его легко выдерживал. И даже улыбался в ответ. Скалил зубы. Демонстрировал уверенность в своих силах.

А потом – и вовсе отправился спать, отстояв на Дороге положенные двенадцать часов, отправив очередные две или три сотни арестантских записок и посылок, почти выбросив из головы все тревоги и беспокойства насчет ожидаемых событий.

Когда я вновь проснулся, Гиви Сухумский сразу сообщил:

– Слушай, Славы – нету. Опять, слушай, на суд уехал. Он, слушай, сказал, за него плотно взялись, будут вывозить каждый день, пока не дадут срок... Разборку вашу, слушай, отложили... На время... До субботы... Этот бык, Дима Слон, вроде не против... Ты, сказал Слава, тоже будешь не против...

– Нет, конечно, – ответил я. – Подожду, сколько надо. Заодно подготовлюсь морально.

Если честно, я не очень люблю бить человека по лицу. Кроме того, я прочел много книг, но ни в одной из них не написано, как правильно загрызть своего личного врага на глазах у всей стаи.

1

Едва сдвинувшись с мертвой точки, суд над Славой Кпсс помчался на рысях.

Пять лет бандита-богомольца образовались так: взятый за разбойное нападение с применением оружия, восемнадцатилетний Слава уже через полгода предстал перед судом. Но ни потерпевшие, ни свидетели не явились на процесс. Из боязни. Когда они все же были разысканы и доставлены – дали путанные и сбивчивые показания. Принципиальный судья отправил ДЕЛО на доследование.

Его завершили в кратчайшие сроки. Уже через полгода снова должен был состояться суд, но при ознакомлении с материалами ДЕЛА подельник Славы незаметно для следователя вырезал из тома и уничтожил несколько важнейших страниц важнейшего протокола. Документы пришлось восстанавливать.