— Может быть, ты поможешь мне распаковать мои чемоданы? — прошептала она.

Он рассмеялся и ответил:

— Я распакую все, что ты захочешь, дорогая.

Сердце Бланш словно перевернулось в груди от радости. Она никогда не будет принимать эту радость как должное.

Вдруг она увидела чью‑то тень, повернулась — и вся ее радость мгновенно растворилась в воздухе.

К ним подошла Анна.

— Здравствуйте, милорд и миледи, — сказала она и сделала реверанс.

Бланш молча пристально смотрела на пышнотелую служанку, которая когда‑то была любовницей сэра Рекса, и вдруг мысленно увидела, как их тела сплетаются на софе в башенной комнате. И еще она вспомнила о Поле Картере, который выманил у нее крупную сумму денег. На этот шантаж его, конечно, толкнула Анна, которая, видимо, давно уже была его любовницей. Эти мысли привели Бланш в ярость.

— Я не сообщил о нашем приезде, но у меня не было времени это сделать, — ровным голосом объяснил Рекс.

Его жена, однако, тоже решила кое‑что объяснить. Она подошла к Анне. Служанка неподвижно застыла, глядя на свою хозяйку с лукавым блеском. Высоко подняв голову, Бланш приказала:

— Сейчас же убирайся из этого дома!

Анна вздрогнула и повернулась к сэру Рексу. Он же только молча смотрел на эту сцену.

— Я с тобой говорю, — требовательно напомнила Бланш.

Анна снова перевела взгляд на нее.

— Я прекрасно слышу вас, миледи, — дерзко ответила она.

— Очень хорошо, тогда слушай внимательно. Ты и твой любовник шантажом вытянули из меня немало денег. Поэтому я увольняю тебя без выходного пособия. Не трудись собирать свои вещи: я велю прислать их тебе.

Анна холодно смотрела на Бланш, и глаза ее при этом сверкали от ненависти.

— Вы не можете уволить меня, но не волнуйтесь, я ухожу, потому что понимаю: его светлость уволит меня, если я не уйду сама.

Сэр Рекс открыл рот, чтобы заговорить, но Бланш в бешенстве сделала ему знак рукой не вмешиваться. И он ничего не сказал. А Бланш снова обратилась к Анне:

— Ты имела все права на любовную связь с сэром Рексом. Я не упрекаю тебя за то, что ты питаешь слабость к его светлости.

Глаза Анны широко раскрылись.

— Я упрекаю тебя только за твое злобное желание испортить жизнь мне после того, как я уехала из Боденика. Этот поступок достоин презрения и показывает, что ты за человек на самом деле. У тебя низкая душа. Ты завистлива и злобна. Поэтому сейчас же убирайся из моего имения, пока я не приказала моему кучеру вышвырнуть тебя силой! — гневно закончила Бланш.

— Значит, вы женили его на себе, — заключила Анна, сплюнув прямо под ноги Бланш, пожала плечами и вызывающе посмотрела на нее.

Бланш задрожала от ярости. Она была готова ударить Анну, но сдержалась.

— До свидания, Анна, — сказала она.

Анна гордо ушла прочь.

Когда сэр Рекс подошел к Бланш, та все еще дрожала.

— Ты спал с ней в эти последние два с половиной месяца?! — крикнула она и пришла в ужас от своих слов.

— Нет, не спал. Днем я был слишком занят восстановлением своего имения, а ночью топил свою грусть в вине, — коротко и ясно ответил ее муж.

— Извини! — воскликнула Бланш и схватила его за руку. — Я не должна была говорить с тобой так, словно обвиняю тебя.

Она была в смятении: теперь муж будет ее ненавидеть.

Но сэр Рекс улыбнулся ей и сказал:

— Ты имела все права подозревать меня, Бланш. Но я не лжец и никогда не солгу тебе. Анна оставалась здесь лишь потому, что мне была нужна экономка. Мое сердце было так разбито, что я даже не думал о том, чтобы лечь в постель с ней или с другой женщиной.

Бланш почувствовала огромное облегчение.

— Мне очень жаль, что я так поступила.

— Не жалей об этом, — ответил он, а потом добавил: — Я готов аплодировать тебе за то, как ты вела себя с ней.

Она продолжала держать его за руку.

— Ты не сердишься на меня? — спросила она.

— Если бы и сердился — а я не сержусь, — это не изменило бы ни моих чувств к тебе, ни клятвы, которые мы дали друг другу.

Бланш смотрела на него и думала о своих подругах, которые выходили замуж по любви, а позже находили себе любовников. Потом она подумала о необыкновенной семье, в которой родился ее муж. Для этой семьи верность и доверие всегда были выше всех условностей. Она не сомневалась, что братья ее мужа — родные и сводные — и его отец были верны своим женам. Она не могла представить себе, чтобы мужчина из семьи де Варен или О'Нил даже в мыслях изменил жене.

— Иногда мы с тобой будем ссориться: такова человеческая природа. Некоторые ссоры могут быть бурными, если судить по пылу, который я сейчас наблюдал. Но это не изменит нашу верность друг другу и никогда не изменит того, что я испытываю к тебе.

Бланш обняла мужа.

— Иногда я сама себя не узнаю, — прошептала она.

Это было сказано честно: она еще никогда не была такой взбешенной, как только что во время разговора с Анной. И она еще никогда не была так счастлива. По ночам в объятиях сэра Рекса она была пылкой, как куртизанка.

— Тогда мне повезло, потому что я всегда узнаю тебя, — вполголоса ответил он.

Бланш посмотрела в его глаза — они потемнели. Она дотронулась до его подбородка: ей нравилось чувствовать под пальцами отросшую там щетину.

— Может быть, сказать Мег, чтобы она пообедала, а мы пока распакуем свои вещи?

— Да, пожалуй, пусть так и будет.

Через неделю сэр Рекс остановил свой одноконный кабриолет на главной улице Ланхадрона. Бланш сидела в кабриолете рядом с ним. Сэр Рекс повез ее в этот городок пройтись по магазинам, а потом посидеть за легким ланчем в гостинице. Была уже вторая половина дня, и они возвращались домой, но сэр Рекс повернулся к жене и спросил:

— Ты не против того, чтобы подождать немного? Я забегу в магазин Беннета посмотреть, привезли туда мои сигары или нет.

Бланш улыбнулась ему:

— Конечно, не против. Но только если ты позволишь мне купить десяток ваз и цветочных горшков.

Он нажал тормоз кабриолета и вышел на улицу.

— Мне нравятся изменения, которые ты сделала в Боденике. Теперь он стал похож на дом, — похвалил он жену.

Всю эту неделю Бланш составляла планы по отделке комнат в новой башне и расширению сада за старой башней. Сэр Рекс нанял дополнительно нескольких садовников, и они теперь сажали кусты и разбивали клумбы. Затем она наметила заняться двором.

— Он и есть дом — наш дом, — с теплотой в голосе сказала она.