Тепло. Немертвого, который по-своему заботлив, но суета его лишь раздражает. И тьма возвращается. Отступает и возвращается.

А потом в какой-то момент, утомившись, — ей так и не удалось поглотить Ричарда, окончательно отступает. А заодно уж уносит с собой память.

И все радуются.

Ксандр.

Отец… отец не показывает, но тоже радуется. Они ведь думают, что Ричард выздоровел. А он всего-то навсего принял силу демона. И суть его. И… и что ему делать теперь?

Возвращение было резким.

Болезненным.

Тьма… ожила. Никуда-то она не делась за прошедшие годы, пока спала, свернувшись где-то там, в уголках обглоданной души. Она зарастила раны той, а заодно изменила её. И теперь…

А и вправду, что теперь?

Память…

Услужливо подсказывала. Теперь у Ричарда была вся память, а не только та, что принадлежала невезучему человеку.

Круг.

Ритуал пошел не по правилам, и вместо того, чтобы создать сеть малых врат на земле, получился прорыв. Через прорыв хлынула тьма межмирья и хаос мира демонов. Они уничтожили призывающих. Разрушили сети, освободив демонов.

Стерли с лица земли империю.

И сами оказались заперты в круге, когда появился тот, кому не суждено было родиться.

— Ричард? — позвали его. И он повернулся.

Демоница.

Из слабых… даже нет, не демоница, поскольку слишком теплая, слишком… мягкая. Рог обломан. И силы на донышке. Её можно выпить, просто прикоснувшись. А она и сопротивляться не станет.

Доверчивая.

Нет.

— У тебя глаза светятся, — сказала она, осторожно касаясь лица. — И кожа… тьма сочится через неё. Ты еще есть?

Есть.

И… надолго ли? Столько лет держать в себе демона… он родился. И поневоле закрыл себе путь домой, пытаясь спасти ту, с которой был связан.

Выходит, и демоны способны любить.

Выходит…

Ричард взял руку. Мягкая. Теплая. И плоть слаба. Её легко сломать. Разодрать кожу, выпуская красную-красную кровь. Думалось об этом отстраненно, как о чем-то не слишком важном, хотя и забавном.

— Ты…

А вот говорить тяжело. Тьма, пусть и обреталась в теле годами, а все равно не научилась им управлять. Может, поэтому и не решилась менять? Даже когда отца не стало.

Тварь…

От твари тьма и вправду защитила. Та сунулась как-то, Ричард помнит. И то, как прикосновение тьмы её напугало, и… и он мог бы выпить тварь. Но оставил. Тварь изводила отца Ричарда, а это решало проблему. Все-таки тот человек был весьма опытен, мог и догадаться.

А тьма… тьма на самом деле слаба.

И мир этот ей чужд.

— Я, — женщина смахнула слезу. Грязная. И не слишком красивая. Но почему-то ему хотелось смотреть на лицо. Этому не было логического объяснения. Но хотелось.

И коснуться.

— Я пришла… я знаю, что обещала остаться, но пришла… мы должны что-то сделать.

— Должны, — сказал Ричард.

— Что?

— Убить.

— Демона?

Глупая. Разве можно убить демона? Не этим жалким людишкам, которые позабыли, что есть истинная сила.

— Их, — подсказал он. И решил, что демоницу убивать не станет. Она… забавная.

И дара в ней ни капли.

Ничего-то в ней нет. Как и смысла оставлять её в живых. Но…

— Что с ним? — она повернулась к границе, которая так и держалась. — Ты… ты что с ним сделала?

— Не я. Я… я лишь спасала свое дитя, — та, что подарила жизнь, стояла по ту сторону. Она была… такой, как раньше. И это правильно. Еще немного и она обретет свободу.

Они оба обретут свободу.

И тогда дотянуться до тех никчемных людишек, которые и заперли их здесь. Или не до них, но до других. Главное, дотянутся. Люди слабы, но внутри них горят искорки. Свет ранит. Свет греет. И свет дает силу. Если собрать много силы, то дверь снова откроется.

И они уйдут.

Наконец-то уйдут.

Домой.

— Мы заключили сделку. Мой сын слишком много сил потратил, когда вытаскивал меня. И дверь закрылась…

Зачем она объясняет?

— А потом оказалось, что мы оба заперты в этом круге. Они… они сумели сделать что-то. И сам мир держит нас взаперти… — та, что дала жизнь, положила обе ладони на воздух. И тот остался неподвижен. — Сперва у нас были силы. Были. Мы ждали, что кто-то придет… и тьма… она не вся вернулась. Разлилась. И мы звали, она приходила.

Кормила.

Приносила с собой тени людей и существ. Иногда люди приходили сами. Каждая искра оттягивала неизбежное… но они жили. Вдвоем. И он мог бы развоплотить ту, что даровала жизнь.

Мог бы.

Она бы даже не стала противиться, но почему-то… почему?

Он так и не понял. Просто в какой-то момент сил стало так мало, что физическое его вместилище начало рассыпаться. Она… та, что даровала жизнь, прятала его внутри своего тела. Но её тело было слабым, не способным вместить много.

И отсрочка была временной.

А… он все никак не решался её выпить. И она тоже, хотя могла бы продлить свое существование.

— А потом я встретила его… мальчика, которым мог бы стать мой сын. Сперва я думала, что сожру… нам нужны были силы, но он… он был забавным. А сил как раз капля. Капля нас не спасла бы. Мы стали разговаривать. Обо всем. И он пообещал, что освободит. Человек, который дал слово демону…

Смешок.

Её смех всегда успокаивал. А еще колыбельная, которую она пела.

— И мы стали искать… старые книги, старые сказки. Замок живой, и мир тоже. Так он сказал. К замку есть ключи, и к миру должны быть. Тогда-то я и вспомнила истории… о тех, кто был до людей. О тех, кто ушел. И о дарах, которые оставили они.

Было тяжело.

Кто бы знал, до чего тесно и неудобно человеческое тело. А еще страшно. Он никогда прежде не испытывал страха. И растерялся.

Даже демоны способны растеряться.

Затаился.

Выжил… он только и думал, что должен выжить. Он и тот, кто принял его. Кому он, согласно старому договору, не мог причинить вреда. И… и получилось.

Как-то да получилось.

А теперь…

Что теперь?

Ключи.

Собраны. Все, кого он сумел найти. А ведь тоже не так и просто… вечера в библиотеке. И вереница имен. Люди столь недолговечны. И нити родословных, что обрывались одна за другой. Нет, это не он делал. Человек. Тот человек, который, возможно, и сам не понимал, что делает и зачем.