Они помалкивали, чтобы не запыхаться. Потом Сисси вынесла из дома сэндвичи. Они прервались ровно настолько, чтобы поесть.

И снова принялись рвать помидоры. Если и разговаривали, то о погоде. Джек, проживший в долине пятьдесят два года, никогда не видел ничего подобного.

– Комета, – заметила молодая женщина. – Это она постаралась.

– Чушь! – отозвался Рой. – Ты сама слышала, что говорили по ящику. Она прошла мимо Земли в нескольких тысячах миль.

– Мимо? Вот и отлично, – отозвался Гарри.

– Нет, ребята. Ученые заявили, что она должна была пройти мимо, – поправил всех Джек, сгорбившись над кустом.

Никогда в жизни Ньюкомб так тяжело не работал. Внезапно он понял, что день клонится к вечеру.

– Эй, мне нужно в город! – напомнил он.

– Ладно. Эй, Сисси! – позвал Джек. – Возьми пикап. Загляни в магазин, что продают корма, нам понадобятся запасы для наших коров и свиней. Ливень прибил почти все посевы. Лучше сразу закупить еду для скотины, пока остальных тоже не осенило. Через неделю цены взлетят.

– Если тогда вообще что-то можно будет купить, – откликнулась невестка.

– Что ты имеешь в виду? – спросил ее муж.

– Ничего.

И она направилась к гаражу. Тесно облегающие джинсы обрисовывали ее бедра, со шляпы лилась вода. Она вывела «додж» во двор. Гарри втискивал на сиденье почтовую сумку: чтобы защитить ее от дождя, он прижал ее груди. Во время сбора помидоров она лежала в сарае.

Автомобиль покатил по раскисшей подъездной аллее. Когда подъехали к воротам, Сисси вышла открыть их. Ньюкомб с его огромной сумкой просто не мог сдвинуться с места.

Вернувшись, женщина ему улыбнулась.

Они не преодолели и полмили, как путь перегородил громадный разлом. Соседний склон холма разорвало пополам, а тонны жидкой грязи, сошедшей вниз, завалили дорогу по ту сторону разлома.

Гарри внимательно посмотрел вперед. Сесилия оглянулась, собираясь развернуться. Ньюкомб распахнул дверцу.

– Но вы же не собираетесь идти пешком, – удивилась Сесилия.

– Почта должна быть доставлена, – изрек он и рассмеялся: – Вчера я ее не развез…

– Не глупите! Сегодня пришлют ремонтников чинить дорогу. В крайнем случае, завтра. И, конечно, наверняка! Подождите! Вы ведь не доберетесь до города засветло. Дождь еще льет. Оставайтесь с нами.

Он обдумывал сказанное. Она говорила здравые вещи. Линии электропередачи разрушены, кто-нибудь да появится. Сумка превратилась в почти непосильную ношу.

– Почему бы и нет?

Разумеется, его снова «впрягли» в фермерскую лямку. Он и не ожидал иного. До наступления темноты ни хозяева, ни он не съели ни крошки, зато потом Сисси подала огромное количество еды – как раз под стать их разыгравшемуся аппетиту.

Осоловевший Гарри, не смог бороться со сном и рухнул на кушетку. Он даже не почувствовал, как Джек и Рой сняли с него куртку почтальона и накрыли одеялом.

Проснувшись, он обнаружил, что дом пуст. Верхняя одежда, вывешенная для просушки, была еще влажной.

Ливневые потоки безжалостно низвергались на землю. Ньюкомб оделся, нашел кофе. Пока он пил его, пришли Миллеры.

Сесилия приготовила завтрак: ветчина, оладьи и еще кофе. Высокая и крепкая женщина казалась утомленной. Рой поглядывал на нее с тревогой.

– Я в порядке, – заявила она. – Просто и мужскую работу делаю, и свою тоже, не привыкла.

– Зато теперь с помидорами покончено, – добавил Джек. – Никогда не видел такого дождя, – тихо вымолвил он с почти с суеверным страхом. – Гады из метеобюро никогда не могут заранее нас предупредить. Им не составить прогноз и на минуту вперед. На что им только годятся их хваленые погодные космические спутники?

– Возможно, их тоже повредила комета, – предположил Ньюкомб.

Мужчина сердито покосился на него.

– Чушь! Комета – просто штуковина в небе! Научитесь жить в двадцатом столетии, Гарри!

– Однажды я пробовал. Но мне по душе здешний уклад.

Сисси улыбнулась. Ему эта улыбка понравилась.

– Пойду-ка я, – произнес Ньюкомб.

– В такое ненастье? – недоверчиво буркнул Рой. – Да вы шутите.

Гарри пожал плечами.

– Мне нужно закончить доставку.

У Миллеров был виноватый вид.

– Полагаю, мы сумеем отвезти вас туда, где дорога разрушена, – сказал Джек. – Надеюсь, там уже вовсю кипит работа.

– Спасибо.

Никаких ремонтников там не было. За ночь со склона на дорогу сползло еще немало грязи.

– А то остались бы у нас? – спросил Джек. – Вы бы нам помогли.

– Мне пора. Я расскажу в городе, что у вас.

– Хорошо. И вам спасибо. До свидания.

– Ага.

Через разлом пришлось пробираться по оползню. Сумка оттягивала плечо. Она была кожаная, водонепроницаемая, сверху закрытая пленкой. «Прямо по погоде», – подумал Гарри.

А бумага может впитать двадцать-тридцать фунтов воды. Тогда она сделалась бы еще тяжелее.

– И читать эту почту тоже было бы гораздо тяжелее, – громко произнес он вслух.

Он брел вперед, оскальзываясь и спотыкаясь, пока не нашел молодое деревце с торчащими из земли корнями. Тем не менее оно помогало ему не падать. Ветер продолжать выть, а дождь – хлестать по щекам.

– Чума! – крикнул Гарри и рассмеялся. – Хуже, чем на ферме.

Ньюкомб решил отдышаться. Он-то предполагал, что доберется до ворот «Шира» в начале двенадцатого. А сейчас почти два…

Теперь он опять очутился на равнине, вдали от холмов. Разломов здесь не было, но раскисшая дорога теперь смахивала на грязную реку. Ньюкомб тщетно пытался разглядеть хоть какой-то участок, выступающий из воды.

Ньюкомб вымок насквозь, но опять начал упрямо продвигаться вперед – наперекор всему. Он смутно осознавал, что под липнущей к телу курткой появились потертости, то и дело поглядывал на свои хлюпающие ботинки и размышлял о том, что все относительно неплохо.

Он надеялся, что закончит доставку корреспонденции, воспользовавшись чьим-нибудь автомобилем. Но, похоже, такая возможность не представится ему и в «Шире».

Шагая вдоль длинного плетня, он не увидел ни души. На полях никого не было, никто не пытался спасти урожай. Выращивали ли тут вообще что-то? Он не имел ни малейшего понятия, но ведь он и не фермер.

Ворота выглядели основательно, висячий замок на них – новый, массивный и блестящий. Почтовый ящик покосился, будто его задела проезжающая тачка.

А еще он был полон воды.

Гарри почувствовал досаду. Он принес хозяевам восемь писем и толстенную бандероль. Закинув голову, он проорал: