– Понял, – кивнул Валерий. – Тогда строго по существу. Мне кажется, что у тумана уменьшилась грузоподъемность, – хладнокровно пояснил он, стараясь вложить в свой голос максимум убежденности – если ты сам себе не веришь, кто тогда тебе поверит.

– Что у него уменьшилось? – вновь озадаченно посмотрел на друга Константин.

– Ну это я ее так образно назвал, для краткости, – последовало смущенное пояснение. – Словом, сила, таящаяся в нем, тягать теперь большой груз во времени уже не способна, так как ей не хватает энергии и взрослый человек для нее стал слишком тяжел по весу и громоздким по объему. Перенести его она уже не в состоянии. Но если моя гипотеза верна, то это не означает, что она вообще ни на что не способна. Просто ей сейчас доступна отправка более легкого груза.

Константин вместо ответа забористо выругался, выразительно повертел пальцем у виска, после чего решительно направился обратно к вагончику.

– Ты чего?! – обалдел от такой реакции Валерий.

– А ты чего?! Соображаловка работает хоть немного?! – возмущенно осведомился Константин. – Мало тебе, что я племяша лишился, так ты предлагаешь и родного сына вслед за ним отправить? Совсем уже чокнулся! Чего он там в пять лет делать будет?! Это ж смерть верная!

– Дурак ты, – вздохнул Валерий. – Ладно, считай, что я тебя простил, поскольку это как раз у тебя соображаловка тупит. А о Мишке твоем у меня и в мыслях не было, идиот, – не удержался он все-таки. – Тут речь совсем о другом. Я предлагаю тебе отправить туда один перстень.

– Это как? – снова недоуменно уставился Константин на друга.

– Каком кверху, – передразнил тот. – Но если серьезно, то лучше всего положи его прямо на камень. Думаю, что рабочие туда ни за что не пойдут, даже в отсутствие тумана – уж очень они напуганы исчезновением Федора.

– И этого, как его, Алексея, – согласно добавил Константин.

– Вот-вот. Так что оставляй смело.

– А если к утру, когда туман совсем рассеется, перстень все равно останется лежать на камне?

– Значит, моя версия оказалась неправильной, – развел руками Валерий. – Тогда подключим Мишу Макшанцева и станем думать всерьез, долго и упорно. Но если она верна, то перстень исчезнет. Где он окажется в этом случае, можно только предполагать, но мне кажется, что в одном мире с твоим племянником.

– И что?

– А ни хрена! – рявкнул Валерий. – Совсем, что ли, без ума?! Конечно, не исключено, что Федор и с его помощью обратно не выберется – кто спорит. Но он же у тебя смышленый парень, поэтому сообразит чего-нибудь. И еще одно, – быстро остыв, добавил он. – Помнишь легенду о том, что здесь собирались почитатели дьявола и плясали возле камня…

– Я же рассказывал тебе, – поморщившись, перебил друга Константин, – никакие это не сатанисты, а совершенно нормальные люди, которые верили в наших славянских богов. За всех, конечно, не поручусь, но кое-кто куда порядочнее иных христиан.

– Дело не в этом. Я имею в виду концовку, – пояснил свою мысль Валерий. – Богу надоело на них глядеть, он в сердцах плюнул, и камень вместе с полянкой ушел вглубь, на самое дно, правильно?

– Ну? – И вновь недоуменный взгляд.

– Баранки гну, – буркнул Валерий, с жалостью глядя на Константина – никогда ему не доводилось видеть друга в таком беспомощном, потерянном состоянии. – Откуда мы знаем, возможно, именно из-за обратного перехода Федора сюда, в наш мир, и получился этот катаклизм.

«А возможно, он приключился чуть раньше, из-за его перехода туда», – продолжил он мысленно, но тут же отогнал эту версию, ибо тогда получалось, что…

Словом, нехорошо получалось.

– Здорово!! – восхищенно выдохнул Константин, метнувшись к камню.

Однако, пролетев мимо Валерия, он не удержался, круто тормознул и стиснул друга в объятиях.

– Если все выйдет как надо – с меня стакан, – заявил он, но тут же поправился: – Нет, бутылка. Или нет, ящик! – И, не дожидаясь ответа, рысью припустился к камню.

Валерий только присвистнул. Процитированная Костей их обычная присказка, существующая еще со школьной поры, свидетельствовала только об одном – друг очень благодарен тебе и признателен.

Это когда речь шла об одном стакане.

Упоминание бутылки означало, что благодарность чрезвычайно велика.

А вот более солидную тару никто из них ни разу не упоминал.

До сегодняшнего дня.

Впрочем, пес с ним, с ящиком. Пусть только сбудется, а он тогда и сам поставит кому-нибудь этот ящик. Знать бы кому.

Валерий грустно улыбнулся, решив, что на какое-то время идея отвлечет друга от мрачных мыслей, а там… там поглядим.

Теперь предстояло ожидать до утра. Окажется ли оно мудренее, чем вечер, как утверждает русская поговорка, – неизвестно, но ничего другого не оставалось.

«Да и вообще, пока человек жив, всегда остается надежда, – оптимистично подумал он. – Лишь бы этот человек действительно был жив…»

*В книге использованы переводы на английский язык произведений А. П. Платонова.