Это были ужасные десять минут: Виктор перерыл шкафы дважды и уже хотел объявить общий сбор.

— Бритву ищете? — за нашими спинами возникла Матильда, как всегда — неожиданно. — Она у Брен.

* * *

Даже у счастливых сирот может случиться рецидив, а Брен была далеко не самой благополучной. Когда я заглянула в ванную девочек, меня трясло.

И совершенно напрасно: не было никаких признаков суицида, только глупейшая попытка сделать себя красивой. Брен уже намылила нос и собралась использовать бритву по назначению.

— Потом можете пороть, сколько угодно, — пробубнила она, не отрывая от зеркала взгляд.

— Зачем?! — я небрежно оперлась о косяк. — Ты сама себя наказываешь. Несусветная глупость!

— Вам легко говорить: небось, шерсть на лице не растет! — девочка не желала сдавать позиции.

— Дай, угадаю: решила понравиться Симо? Или Отто? А еще хочешь новые брови и белые локоны?

Брен все-таки отложила бритву.

— Откуда вы…

Я медленно подошла ближе и аккуратно взяла пресловутый предмет.

— Так кому из мальчишек?

— Никому! — девочка замотала головой так энергично, что пена полетела во все стороны. — Уж точно не Отто: этот гавнюк обозвал меня анта… антреморфной чувырлой.

— Иди в столовую и помоги дежурным. Наказание определит директор.

Что-то не складывалось. В прошлом за Брен числились драки, побеги, но не воровство. Измененные — более честные существа, чем обычные люди, если берут чужое, то отнимают силой, открыто.

Я вручила бритву Виктору, который ждал около двери в ванную. Поговорить мы не успели: тетка Лемпи от души наказала гонг, и все устремились на завтрак.

* * *

— О, боги! — прощебетала Розали, с жалостью глядя на Брен. — Бедная девочка чуть не убила себя, я слышала?

— Бедная девочка в полном порядке, — сухо ответила я, наблюдая за детьми. — Отто, Брен говорит, ты назвал ее… гм-м… антреморфной?

— Антропоморфной! — на лице рыжика не было и капли раскаяния. — Антропоморфной чувырлой. Я сейчас читаю толковый словарь, — похвастался он.

Брен встала, сжимая в руках миску с кашей. Если бы на меня смотрели так, как она — на Отто, я бы, наверное, закопалась в землю. Это было отвратительно: подзуживать и провоцировать, но как еще выяснить, что именно происходит с детьми? С болтливым, но добрым Отто, с грубой, но честной Брен?

— Ой! — пискнула Розали, подвинув стул ближе к Виктору. — Сейчас будет битва едой! Я о таком читала, но прежде не видела!

Брен опрокинула в рот содержимое миски, вылизала ее и запустила в обидчика. Его реакция была великолепна, не зря Виктор тренирует детей по много часов каждый день. Настоящий акробатический этюд — прыжок под стол с кувырком через соседа.

— Брен — дрова, Отто — картошка, — не повышая голос, сказал Виктор.

— Почему мне картошка? — обиделись под столом.

— Отто — картошка и грязная посуда, — Виктор был абсолютно безжалостен.

— Ой, все… — любитель длинных слов покинул столовую перебежками на четвереньках.

— Сразу после завтрака — педсовет.

* * *

В кои-то веки кабинет директора использовали по назначению. Едва мы расселись, Виктор вежливо, но холодно попросил:

— Госпожа Дюбуа, напомните, пожалуйста, есть ли у вас опыт работы с сиротами?

— Ах, какой странный вопрос! — Розали всплеснула руками в свой обычной манере. — Есть, и немалый, это указано в рекомендациях.

Виктор покачал головой:

— Сироты не устраивают драку едой. Ни-ког-да. Сироты запасают еду, именно поэтому мы проводим еженедельные "подматрасные" проверки, чтобы дети не отравились своими запасами. Оставляем только сухари и конфеты. Я сам когда-то прятал хлеб точно так же. Вы явились с поддельными документами, госпожа Дюбуа. Спровоцировали угрозу жизни детей. Всем нам лгали. Может быть, лучше звать вас по батюшке — де Вержи?

— Что?! — я подскочила на стуле. Розали начала озираться, старательно заглядывая всем в глаза:

— Это ошибка!

Виктор невозмутимо взглянул на часы. Кивнул ванЛюпу:

— Побудьте у входной двери. Я послал полиции голубя… А. Вот, полагаю, и они.

Констебли увели хмурую девицу. К ее чести, она не устроила сцену.

— Что это было? — развел руками Бертран.

— Сюрприз от попечителей, — усмехнулся Виктор. — Не волнуйтесь, скоро вам всем полегчает.

* * *

— Ты сказал "вам". Ее чары на тебя не действовали?

— Как и на тебя.

Мы сидели на полу у камина, комкали листки с контрольными работами и швыряли в огонь. За играми в рыцарей и принцесс успеваемость изрядно упала. Но это было не так уж важно, главное — дети не пострадали.

— Думаю, ее способность не связана с внушением мыслей… — я поежилась, вспомнив встречу с эрлом в полицейском участке. Виктор покачал головой:

— Почти уверен: дело в запахе. Я же боксер, мне столько раз ломали и лечили нос, что обоняние отсутствует начисто. Прямо как у совы. А как выкрутилась ты?

— Никак. Мне явно полагалось оставаться в своем уме — чтобы остальные думали наоборот. Немедленно напишу Маттиасу, пусть задействует все знакомства. Не хочу, чтобы эта гадина ушла от ответа. Если нужно, дойду до Палаты эрлов! Я — герой или кто?!

— Ты — моя героиня! — сказал Виктор и обнял меня. — Как думаешь, я был бы хорошим напарником в расследовании преступлений?

— Лучшим! Но в следующий раз давай действовать именно как напарники.

* * *

Наваждение сгинуло. Дом, который с самого начала не желал впускать врага, дулся на нас, но я знала: он добр и отходчив. Отто при всех попросил прощения у Брен. Брен фыркнула и дала ему со всей силы по шее. Отто обозвал ее нигилистической анархисткой и получил по шее еще раз.

В итоге мы с ними и еще двоими наказанными сидели в кухне, чистили картошку и слушали ворчание тетки Лемпи. Леонора в своей обычной манере то ли вылезла из-под стола, то ли возникла из воздуха:

— Госпожа Ренар, вам пришли письма!

Первое было из Бергюза от Милы. Второе… при виде второго я замерла на несколько секунд, вглядываясь в буквы, но не понимая их. Письмо шло ко мне бесконечно долго. Оно пересекло океан, а потом блуждало по всей стране.

— О, марочки! — влезла Брен. — Дед собирает марочки… Та-а-ак! — ее голос вдруг стал очень суровым. — Кого я сейчас урою?! Из-за кого плачет учительница?! А? Учительница, вы почему плачете?..

Роберт Франциск Пабло Диего да Ко'йот сосредоточенно брил уши. Чертовски опасное, практически, экстремальное занятие — делать это старой опасной бритвой. Та сточилась вконец, напоминая маленькое мачете. Настоящее мачете лежало неподалеку и не напоминало уже ничто. Все рубашки пришли в негодность, растеряв пуговицы, штаны истрепались, волосы отросли до плеч. Роберт вздохнул: Старая Ма за такой вид гоняла бы хворостиной весь день, и плевать, что ему третий десяток. Мужчина семейства да Ко'йот должен быть джентльменом, даже если его занесло на край света.