в структурах Евросоюза и стали играть роль общественных движений, которые не только лоббируют свои интересы в органах власти, но и становятся посредниками в разрешении социально-политических проблем на уровне ЕС. Факторами, работающими на укрепление отношений церквей и структур ЕС, стали: эффективность общецерковных и околорелигиозных структур как неправительственных организаций, играющих ключевую роль в построении демократического социально справедливого общества; социально-политические кризисы – миграционный, кризис доверия к институтам ЕС, кризис безопасности (рост экстремизма), кризис идентичности (объединивший общий кризис солидарности с кризисом идеологии ЕС). Именно эти волнующие всех кризисные процессы сделали религиозные институты необходимыми для общества и власти медиаторами и источниками «новых смыслов» для восстановления доверия и усиления общей идентичности.

Наряду с этим стала ярко проявляться противоречивость религиозной политики Евросоюза, где защита светскости может сочетаться с защитой религиозных фундаменталистов (как правило, меньшинств), запрет на проявления религии в публичной сфере для мусульман и христиан – с борьбой с «исламофобией» и дискриминацией христиан в других странах, декларации об учете национальных интересов стран ЕС – с дискриминацией исторических церквей, имеющих государственные преференции (в Греции или в Италии), забота о «единстве Европы» – с отказом от тесного и прямого сотрудничества с естественным ядром этого единства – христианскими церквями.

Однако сотрудничество институтов ЕС с церквями различных направлений показало, что они стали уникальным феноменом в постсекулярном обществе. Христианское сообщество предстало в виде комплекса гражданских институтов, которые основываются на демократических ценностях, но при этом готовы корректировать демократическую политическую систему (ее без– или вненравственный характер и бюрократическую политкорректность), исходя из христианских моральных принципов и интересов церковной миссии.

Основными составляющими христианского отношения к европейской интеграции и различных граней евроскептицизма и еврооптимизма стали: защита евангельских ценностей, укорененных в Библии (для православных, католиков, консервативных протестантов-евангелистов); актуализация христианских корней Европы (что объединяет православных, католиков, в более либеральном духе лютеран, в меньшей степени – протестантов-евангелистов, которые больше сосредоточены на общинной деятельности); сохранение национальной самобытности против посягательств либеральной бюрократии (более характерно для православных и в меньшей степени католиков и протестантов). У каждой конфессии свое сочетание этих претензий к Евросоюзу, и выстроены они в различном порядке по степени приоритета.

Одним из итогов противостояния (и косвенного сотрудничества) христианства и представителей популистской волны 2010-х гг. стало формирование христианских консервативных политических сил в обществе, как радикальных, так и умеренных, которые используют фактор религиозной идентичности. Католики, протестанты, частично православные прошли в ХХ в. длинный путь адаптации к демократическим институтам и выработки своих миссионерских, богословских и политических рецептов на вызовы глобализации, антирелигиозного (или равнодушного к вере) секулярного либерализма, информационного общества. Накопленный опыт и демократическая трансформация церквей в ХХ в. не позволили различным церквям поддаться на ксенофобские лозунги ради идеи сохранения идентичности и традиции. Это привело бы к маргинализации церковной позиции в ходе периодического роста или падения рейтингов популистских лидеров. Церкви использовали популистскую волну как шанс для укрепления в демократическом обществе, которое, казалось бы, уже «приватизировало» религию, ограничив ее рамками частной жизни. Однако именно популисты сделали христианский фактор значимым и политическим в публичном пространстве выборов. Балансируя между политиками-либералами и политиками-традиционалистами, церковные лидеры (в первую очередь католики и протестанты) предлагают свою программу сохранения идентичности в мире (наднациональность, солидарность, милосердие), где политические и миссионерские интересы церквей представлены на разных континентах, а численность активных верующих намного больше за пределами Европы.

Участие христианских церквей в разрешении миграционного кризиса стало вдохновляющим примером для духовенства и верующих, которые ощутили эффект от новых возможностей влияния на общество и политиков. Оказалось, что христианство и его институты не только не изгнаны из общества в результате секуляризации, но и востребованы обществом, нужны ему в социальных гуманитарных программах. Процесс десекуляризации привел не только к возвращению церквей и религиозной тематики в публичную сферу, но и к интеграции околоцерковных гражданских институтов (проектов, движений, фондов и т. д.) в демократическую политическую систему при всей ее внешней безрелигиозности. Политическая программа церквей, даже тех, кто превыше всего ставит защиту национальной самобытности, как в случае с православными церквями, включает в себя заботу об иммигрантах и участие в их интеграции в европейское общество.

Ради расширения своей миссии и политического влияния многим христианским деятелям пришлось идти против общественного мнения, которое выступает за ограничение потока въезжающих в страны ЕС, части либеральных политических сил, которые стремятся минимизировать влияние миграционного и религиозного фактора, а также правых партий, которые настроены националистически и пропагандируют мигрантофобию. Но в итоге церковные миссии, пусть и не в столь массовом масштабе, – это не просто центры милосердия, но и центры массовой ассимиляции мигрантов разных категорий в европейских странах. Новой основой идентичности современной Европы стала многонациональность и церковная миссия, меняющая лицо христианства на континенте и отношение к «чужим» в самом разном смысле этого слова. Преодоление национальных границ, этническая трансформация общества, получившая богословское оправдание в церковном контексте, вдохнули новую жизнь в общеевропейское единство, но стали неприятной неожиданностью для исторических народов Европы, теряющих в своих странах исключительное положение.

Христианские церкви постсоветского пространства получили возможности для социального развития и выработки собственного политического мировоззрения намного позже, чем церкви Западной Европы. Если западноевропейские церкви постепенно приспосабливались к системе либеральной демократии и участвовали частично в ее создании в послевоенное время, то церкви Восточной Европы и России стали акторами процессов политической трансформации с конца 1980-х гг. Отличительными чертами церквей постсоветского пространства стали традиционализм, богословский и политический консерватизм, идеологизация религии, конфессионализация политики. Эволюция этих черт христианских церквей бывшего СССР проходила в условиях сложного и не всегда удачного демократического транзита в этом регионе, а также кризиса либеральной демократии, а не ее триумфа, как в послевоенный период. Вместе с тем основные параметры политической и социальной эволюции церквей Западной Европы характерны и для христианских конфессий постсоветского пространства.

Двумя полюсами политического церковного спектра можно назвать евангельский протестантизм, который стал носителем ориентированного на Запад демократического мировоззрения (поэтому евангелисты являются важным индикатором политического развития), и православие, которое стало носителем ценностей традиционализма и элементом идеологии консервативного большинства. Европейское влияние отразилось в основном на социальном мировоззрении Русской православной церкви и лишь в 2000-е гг. Поскольку многие особенно сложные формы социальной работы в РПЦ начинались с чистого листа, то рецепция зарубежного и иноконфессионального опыта была неизбежна. Особенно ярко это проявилось в сфере реабилитации нарко– и алкозависимых, в создании кризисных семейных центров, приютов и т. д. Протестантские и католические методики с различной степенью успеха были адаптированы к православной среде и богословским особенностям. На основе этих методик было создано и создается многообразие форм социальной работы в РПЦ.

Можно без преувеличения