вступить в бой и, наверное, глупо погибнуть — видимо, тогда, в том состоянии, это казалось самым оптимальным выходом. Бегемот напрыгнул мне на грудь, прижал всем своим немалым весом к земле, глухо зарычал и дважды отвесил мне смачную оплеуху, приводя в сознание. Спасибо, что хоть когти спрятал, а то бы косплеить мне Гуимплена до конца своих дней.

Понемногу отпустило. Мир снова приобрёл цвета и звуки. Я принял сидячее положение и осмотрелся. Чёртов сорняк выглядел хреново, весь избитый пулями, однако побеги-щупальца всё так же хищно шевелились. Ничего, голубчик, я тебе устрою такое, что черти в Аду удавятся от зависти, пообещал я растению, и повернул голову в сторону тела Даши. Над ним сидел Бегемот, растерянно трогая лапой лицо и жалобно мяукая. Потом котяра понуро вытянул морду к небу и завыл так, что у меня заныли зубы.

Я кое-как поднялся, и тут в кармане настойчиво затренькал КПК. Даже нет, не затренькал — заголосил, я и не представлял, что он так может. Матеря оргов, потревоживших меня СЕЙЧАС, я с отвращением достал прибор и, поборов желание немедленно расколотить его о ближайшую сосну, включил экран. Высветилось сообщение: «Меня, скорее всего, уволят, но срочно вспоминай русские народные сказки. У тебя минут пятнадцать максимум. И пни кота.»

Драгоценных двадцать секунд я тупо смотрел на экран, ничего не понимая. Потом два плюс два начали, всё же, складываться во что-то около четырёх. Первое, что я сделал, это подскочил к Бегемоту и отвесил ему смачного пендаля, что и просил меня сделать неведомый доброхот. Котяра подскочил, немыслимо перевернулся в воздухе и приземлился на лапы, низко опустив голову и недовольно ворча, шерсть встала дыбом — мой поступок ему явно не понравился. Я молча сунул ему под нос КПК. Теперь драгоценное время тратил уже Бегемот. Прочтя сообщение, он недоумённо воззрился на меня и вопросительно мяукнул.

— Быстро вспоминай, чем в русских сказках воскрешали мертвецов! — заорал я, напрочь игнорируя отсутствие наличия связной речи у хвостатого. — Время уходит!!!

У меня, как и у большинства советских детей, дома был толстенький сборник сказок народов СССР, но ничего про воскрешение мёртвых в голову не лезло — только какая-то хрень про дорогу в Хель, реку Стикс и, почему-то, молодильные яблоки. А вот котяра оказался на высоте — зависнув на полминуты, он вдруг подскочил на месте метра, наверно, на два, заорал благим матом и показал лапой мне за спину. Я обернулся и не сразу понял, что Бегемот имеет в виду.

— Озеро? Что? — не вкурил я.

— Мяяяяяяя!!!! — хвостатый замотал головой, мол, что же ты такой тупой, и хлопнул лапой по фляжке, висевшей у меня на поясе.

— Вода!? — озарило меня. — Мёртвая и Живая! Мёртвой полить рану, она должна зарасти, а потом живой водой оживляем пациента! Так, Живая — это, по-любому, Минеральный Ручей, а Мёртвая? Есть мысли?

— Мяя! — Бегемот вытянул лапу в сторону болота.

— Эээ, болотная вода, конечно, хреновая, но ты уверен? — удивился я.

— Мряяяууу… — опять заорал котяра и замотал головой, снова поражаясь моей тупости, и начал быстро рыть землю.

— Вода в земле? Там? — до меня наконец дошло. — Колодец на Хуторе! Сиди здесь и охраняй её! Я мигом!

Я не уверен, что где-то есть нормативы бега на триста метров по пересечённой местности, но я их точно перевыполнил досрочно. Примчав на место, я понял, что единственная ёмкость, которая у меня есть — это фляга, и так уже наполненная водой из Ручья, то есть, предположительно, Живой. Даша предпочитала ходить в баню налегке, поэтому её фляга осталась в домике. Старое рассохшееся ведро на колодце не удержит воду и минуту, поэтому пришлось забежать в подвал за подходящей бутылкой, благо, он рядом. Раз! — и ведро летит во тьму колодца. Два! — и я отчаянно кручу ручку скрипучего ворота, стремясь успеть достать ведро до того, как из него выльется вся драгоценная влага. Три! — и Мёртвая Вода тяжёлой, тягучей, тёмной струёй перетекает в бутыль, как мне кажется — мучительно медленно…

Так же медленно она выливается на раны Даши. Несколько секунд ничего не происходит и, когда безумная надежда внутри меня уже готова была погаснуть безвозвратно, влага забурлила — на груди подруги будто вскипел огромный котёл, затем жидкость вспухла кровавым пузырём и лопнула, оставив на месте страшных ран два покрасневших пятна.

— Да!!!!! — возопил я, и Бегемот вторил мне не менее громко.

Я рванул флягу с пояса и ливанул на закрывшиеся раны из неё, но ничего не произошло. Тогда я смочил губы девушки и постарался влить ей хоть глоток в сжатый рот, но и это ничего не дало. Бегемот уже начал истерически верещать, но я не собирался сдаваться просто так. Возможно, вода должна быть свежая?

Я не знаю, какие нормативы существуют по скорости транспортировки бессознательного раненого по пересечённой местности, знаю только, что они есть. Вот и сейчас я их явно перевыполнил досрочно. Подбежав к берегу Минерального Ручья, я, не раздумывая, просто погрузил подругу в воду целиком — хрен его знает, на какую часть тела должна попасть живительная влага?

Несколько томительных секунд, показавшихся мне вечностью, ничего не происходило. А потом Даша открыла рот — видимо, пыталась вдохнуть, одновременно широко открыв удивлённые глаза — ясное дело, что удивлённые, вы часто просыпались, погружённые с головой в воду? Я немедленно поднял подругу из ручья на берег. Даша судорожно кашляла и пыталась отдышаться — видимо, успела всё-таки вдохнуть воду. Я попытался стучать по спине, но девушка знаками показала, что не надо. Наконец, прокашлявшись, она уставилась на нас с Бегемотом.

— Мальчики, какого хрена? Вы зачем меня в ручей засунули? Вода, блин, холодная, а на дворе не май месяц!

— Даша, это… ты? Ты меня узнаёшь? Как его зовут? — я указал на Бегемота.

— А кто ещё? — очень натурально удивилась подруга. — Как тебя забудешь, если я третью неделю с тобой сплю бок о бок? А его и звать не надо, он сам приходит… А что, всё же, я тут делаю? Мы же в баню… шли…

Тут, по-видимому, девушка начала вспоминать последние секунды перед своей, гм, смертью. Смотрящие на меня глаза удивлённо распахнулись, став почти круглыми, Даша недоумённо уставилась на свою куртку, пробитую на груди. Рванула одежду, провела рукой по двум розовым пятнам, оставшимся от ран. Снова взглянула на меня, на этот раз — совсем растерянно.

— Но… оно ведь пробило мне грудь… Насквозь! Я почувствовала, как они из спины вышли! Вася! Как, чёрт побе…

Я не дал