— Уильям Борден... — тихо проговорил Барент. Сол уже забыл, о чем шла речь. Траск чуть подвинул правую ногу Сола, сместил его центр тяжести и напряг правую руку.

— Я не знаком с этим джентльменом, — невозмутимо откликнулся Харрингтон. — Следующий?

Сол чувствовал, как напрягаются все мышцы его тела, по мере того как Траск подготавливал его к броску. Он уловил легкое изменение плана. Траск заставит его налететь на Харрингтона, толкнуть его, одновременно сжав его левую руку, и втащить в главный кабинет сенатора, после чего Сол должен прикрыть своим телом взрывную волну, а сам Траск в это время укроется за массивным дубовым столом. Сол прикладывал все силы, чтобы предупредить полковника.

— Мелани Фуллер? — спросил Барент.

— О да, — откликнулся Харрингтон. — Кажется, с ней можно связаться в Джермантауне.

— Что это за Джермантаун? — осведомился Траск, продолжая готовить Сола к нападению. Не обращать внимания на автомат. Схватить руку. Вытеснить на зад. Держаться между Харрингтоном и письменным столом Траска.

— Это квартал близ Филадельфии, — дружелюбно пояснил Френсис. — Точный адрес я припомнить не могу, но если вы проверите списки жителей по Квинлейн, то сможете связаться с этой дамой.

— О'кей, — послышался в трубке смешок Барента. — Еще одно. Не могли бы вы?..

— Прошу прощения. — Харрингтон тоже рассмеялся — но не своим, а старческим смехом Вилли Бордена. — Боже милостивый, Траск, неужто вы считаете, что я ничего не замечаю? Вам и за месяц не удастся его обработать... Mein Gott, вы же ходите вокруг да около, как подросток, тискающий соседку в темном зале кинотеатра. И оставьте в покое моего бедного еврея. Как только он шевельнется, я нажму на спуск. Этот стол разлетится на тысячи щепок. О, вот так уже лучше...

Сол повалился на диван. Все его тело, освободившееся от плотных тисков чужой воли, охватила судорога.

— Так на чем мы остановились, мистер Барент? — продолжал Харрингтон.

В течение нескольких секунд из микрофона доносились лишь звуковые помехи, после чего вновь раздался спокойный голос Барента.

— Прошу прощения, мистер Харрингтон, я разговариваю с вами из своего личного самолета и боюсь, мне уже пора. Я благодарен вам за звонок и надеюсь вскоре услышать вас снова.

— Барент! — заорал Траск. — Черт побери, не вешайте...

— До свидания, — бросил Барент. Раздался щелчок, и шумовой фон оповестил о том, что связь прервана.

— Колбен! — завопил Траск. — Скажите же что-нибудь!

— Конечно, — донесся мрачный голос. — Пошел ты к такой-то матери, Ниман. — Еще один щелчок, и следующая шумовая волна накрыла связь.

С видом загнанного зверя Траск поднял голову.

— Ничего страшного, — успокоил его Харрингтон. — Я могу оставить свою информацию у вас. Мы можем продолжить наши дела, мистер Траск. Но я бы предпочел сделать это с глазу на глаз. Доктор Ласки, вы не будете возражать?

Сол поправил очки, моргнул и встал. Траск смотрел на него широко раскрытыми глазами. Френсис садистски улыбался. Сол повернулся, быстро вышел из кабинета сенатора и уже бегом добрался до приемной. Он вспомнил о секретарше, немного помедлил, но затем без колебаний бросился во всю прыть по коридору.

Из-за угла появились четверо. Сол обернулся и увидел, что с противоположного конца коридора бегут еще пятеро в темных костюмах — двое из них свернули в кабинет Траска.

Он оглянулся как раз в тот миг, когда оставшееся трио охранников в едином движении подняло свои револьверы, образовав ровный ряд рук — даже на таком расстоянии черные отверстия дул казались огромными. И вдруг Сол словно куда-то перелетел.

В безмолвии его сознания раздался вопль Френсиса Харрингтона. И Френсис смутно ощутил в окружающем его мраке внезапное появление Сола. Теперь глазами Харрингтона они вместе смотрели, как Ниман Траск, приподнявшись в своем кресле, что-то кричал и вздымал в мольбе руки.

— Auf Wiedersehn, — промолвил Френсис Харрингтон голосом нацистского оберста и разжал кулак.

Южные двери и стена коридора взметнулись вместе с огромным шаром оранжевого пламени. Сол вдруг осознал, что летит по воздуху навстречу тем троим в темных костюмах. Их поднятые руки отбросило назад, один из револьверов разрядился, но звук выстрела заглушил пронесшийся по коридору грохот, а затем охранники тоже полетели, кувыркаясь, назад и врезались в стену за секунду до Сола.

Но даже врезавшись в стену и ощущая, как над ним смыкается тьма, Сол успел расслышать отголосок — нет, не взрыва, а старческого голоса, произносящего «Auf Wiedersehn».

Нью-Йорк

Пятница, 26 декабря 1980 г.

Шерифу Джентри нравилось лететь в самолете, хотя он совершенно не думал о цели своего путешествия. Это состояние подвешенности в герметизированном салоне на высоте нескольких тысяч футов над облаками определенно способствовало размышлениям. Место его назначения — Нью-Йорк — всегда представлялось шерифу конгломератом поводов для безумия, выражающихся в массовом сознании, уличной преступности, паранойе, переизбытке информации и тихом сумасшествии. Джентри давно уже понял, что большие города не для него.

Он знал дорогу через Манхэттен. Когда сто лет назад он учился в колледже в разгар Вьетнамской кампании, они с друзьями провели в этом городе не один уикэнд — однажды они взяли напрокат машину в Чикаго у его знакомой девушки, работавшей в автосервисе неподалеку от университета, и накатали две тысячи миль. После четырех бессонных ночей они вшестером закончили тем, что в течение двух часов объезжали пригороды Чикаго ранним утром, чтобы цифра реального километража оказалась ниже зарегистрированной в бланке.

Джентри сел в автобус, курсировавший до порта Оторити, а там поймал такси, чтобы добраться до гостиницы «Эдисон». Отель был старый и уже начинал утрачивать свою славу — теперь его основными постояльцами были проститутки и нищие туристы, хотя он сохранял атмосферу былой степенности. В кафетерии заправляла горластая, неотесанная, но очень умелая пуэрториканка, а номер стоил треть того, во что обычно обходились манхэттенские гостиницы. В последний раз он был в Нью-Йорке, когда сопровождал восемнадцатилетнего юнца-иностранца, убившего в Чарлстоне четырех продавцов в универсаме — тогда округ оплатил расходы шерифа и стоимость гостиничного номера.

Джентри залез под душ, чтобы смыть дорожную пыль, надел удобные синие вельветовые брюки, старый свитер с высоким горлом, коричневую вельветовую куртку, мягкую кепку и пальто, которое вполне годилось для Чарлстона, но вряд ли могло противостоять напору зимнего нью-йоркского ветра. Он с минуту подумал, затем вынул из чемодана «рутер» 357 калибра и переложил его в карман пальто. Карман сразу оттопырился, слишком явственно обозначив его содержимое. Джентри вынул револьвер из кармана и засунул его за ремень брюк. Так тоже никуда не годилось. Кобуры для «ругера» у него не было — ремень и кобуру он носил лишь вместе с формой, а когда не был на службе, то держал при себе специальный полицейский револьвер 38 калибра. Какого черта он потащил с собой этот «рутер» вместо более компактного оружия? Дело кончилось тем, что он затолкал револьвер в карман куртки. Придется не застегивать пальто, невзирая на непогоду, и не снимать его в помещении, чтобы не обнаруживать оружие. «Ладно, — думал Джентри, — не можем же мы все быть Стивами Мак-Квинами!»