После захвата японцами редутов № 1 и № 2 командование Порт-Артура все усилие по обороне этого участка сосредоточило на укреплении Китайской стенки. Бруствер ее был утолщен мешками с землей, бойницы оборудованы козырьками против шрапнелей, построены новые блиндажи и траверсы. Впереди стенки установлены дополнительные проволочные сети и фугасы.

Чтобы ликвидировать угрозу взрыва форта № II, было спешно начато сооружение контрминных галерей. Развернулись контрапрошные работы с целью обезвредить подступы противника к форту № III и укреплению № 3. На случай прорыва японцев между фортами № II и № III было закончено оборудование второй линии обороны вдоль Митрофаньевской, Лаперовской и Владимирской гор.

Продолжалась установка на сухопутном фронте снятых с кораблей орудий. За август — сентябрь моряки создали 38 новых батарей и 23 прожекторных поста. Всего было установлено 225 орудий, из них: 17–152-мм; 5–120-мм; 40–75-мм, а остальные — мелкокалиберные. Дня обслуживания этих батарей флот выделил 994 человека.

Как уже говорилось, японцы оборудовали на Длинной горе наблюдательный пункт и открыли оттуда огонь по русским кораблям. В первые дни корабли постоянно меняли места, но эта мера была малоэффективна, и Западный бассейн был оставлен. Часть кораблей ушла в Восточный бассейн, другие подошли ближе к берегу, к подошве Перепелиной горы, и таким образом укрылись от наблюдения и обстрела противника.

Следует заметить, что наиболее грамотные офицеры в Порт-Артуре уже в сентябре осознали неизбежность скорого падения крепости. Так, генерал-лейтенант Кондратенко передал Стесселю служебную записку, в которой сообщал: «В настоящее время, пока Порт-Артур держится, наши неудачи на других театрах войны нельзя еще считать особенно унизительными. Но если к этим неудачам присоединится потеря Порт-Артура и находящегося здесь флота, то, в сущности, кампания безвозвратно проиграна, и наш военный неуспех принимает унизительные для нашего государственного достоинства размеры. Рассчитывать на своевременную выручку Порт-Артура нашей армией или флотом едва ли возможно.

Единственным почетным выходом из такого положения является, поэтому, заключение теперь, до падения Порт-Артура, мирных условий, которые несомненно можно (до падения Порт-Артура) установить не унизительными для народного самолюбия.

Очень вероятно, что Государю доносят о событиях, освещая их несколько в разрезе с действительностью. Истинное, правдивое верноподданническое донесение могло бы, может быть, устранить большую беду от нашей родины.

Посему, как высший представитель здесь государственной власти и лицо, облеченное Царским доверием, не признаете ли, ваше превосходительство, возможным, шифрованною телеграммою на имя Его Величества, донести об истинном положении здесь, на Дальнем Востоке.

Настоящее письмо мною писано только ввиду постоянного сердечного отношения вашего превосходительства ко мне и моей глубокой уверенности в необходимости такого шага для блага родины» [15. Т. XIII. С. 103].

Однако карьерист и трус Стессель не решился даже серьезно рассмотреть эту записку. Ему, как и большинству русских генералов, было наплевать и на здравый смысл, и на интересы государства, для них важнее всего были своя карьера и «высочайшая благосклонность». Стессель не думал об исходе войны, о престиже России, он ждал резкого ухудшения ситуации, которая позволит ему и крепость сдать, и стать порт-артурским героем. Мол, Севастополь сдали, и все героями стали.

Стессель обвинил Кондратенко в неверии в мощь русской армии и упадке духа. Обиженный Кондратенко не рискнул более поднимать вопрос о мире ни с коллегами, ни с подчиненными. Наоборот, чтобы избавить себя от подозрений в паникерстве, он издал 25 сентября знаменитый приказ № 35, который гласил: «Прошу начальников участков обратить внимание ротных командиров и разъяснить нижним чинам, что упорная оборона крепости, не щадя своей жизни, вызывается не только долгом присяги, но весьма важным государственным значением Порт-Артура как месте пребывания наместника Его Императорского Величества на Дальнем Востоке.

Упорная оборона до последней капли крови, без всякой даже мысли о возможности сдачи в плен, вызывается, сверх того, тем, что японцы, предпочитая сами смерть сдаче в плен, вне всякого сомнения, произведут в случае успеха общее истребление, не обращая ни малейшего внимания ни на Красный Крест, ни на раны, ни на пол и возраст, как это было ими сделано в 1894 г. при взятии Порт-Артура. Подтверждением изложенного может служить постоянная стрельба их по нашим санитарам и добивание наших раненых, — случай, который имел место даже 22 сего сентября при временном занятии Сигнальной горы.

Вследствие весьма важного значения Порт-Артура, не только Государь и вся наша родина с напряженным вниманием следит за ходом обороны, но и весь мир заинтересован ею, а потому положим все наши силы и нашу жизнь, чтобы оправдать доверие нашего обожаемого Государя и достойно поддержать славу русского оружия на Дальнем Востоке» [15. Т. XIII. С. 103].

К 1 октября подступы японцев дошли до рва форта № II и гласиса укрепления № 3.4 октября, усилив артобстрел на том же участке и сильно повредив укрепления, японцы повели штурм на форт № III и укрепление № 3, но были отбиты, удержав лишь переднюю часть капонира № 3 к востоку и вблизи форта № III.

К началу третьего штурма против гарнизона в 20 тыс. активных штыков при 621 орудии японское командование сосредоточило около 70 тыс. штыков, 400 орудий и большое количество пулеметов.

Провал предыдущих штурмов вынудил противника сосредоточить на фронте главной атаки (от укрепления № 3 до батареи литера Б) основные силы общей численностью 50 тыс. штыков против 8 тыс. штыков русских. Против этого участка была сконцентрирована почти вся осадная и полевая артиллерия противника. Японские батареи для обстрела получили конкретные цели. Так, батареи 11-дюймовых гаубиц, находившиеся в районе деревни Даньцзятунь, батареи морской бригады, отделения 12-см полевых гаубиц и батальона 15-см мортир 2-го осадного артиллерийского полка наносили огневой удар по укреплению № 3 и форту № III; 1-й осадный артиллерийский полк — по Китайской стенке, форту № III и Большому Орлиному гнезду.

Наиболее мощный огонь противник сосредоточил по форту № II и укреплениям к юго-востоку от него. Для обстрела этих объектов выделялись четыре батареи 11-дюймовых гаубиц, 3-й осадный артиллерийский полк и батальон 2-го осадного артиллерийского полка. Батареи 2-й полевой артиллерийской бригады должны были подавить живую силу в окопах впереди укрепления № 3 и форта № III. Остальные орудия и батареи сосредоточивали свой огонь по городу и порту.

Утром 13 октября японская артиллерия начала мощный обстрел намеченных целей.

Вначале более интенсивному огневому воздействию подверглись город, порт и батареи сухопутного фронта. Затем японская артиллерия стала постепенно усиливать свой огонь по укреплениям фронта главной атаки. Во второй половине дня огонь противника по фортам № II и № III, укреплению № 3, батареям литера А и Б, Заредутной, Курганной и Куропаткинскому люнету достиг высшего напряжения и продолжался до 20 ч.