Потом Тамара, конечно, остыла. Нет, нельзя Катьку кидать в тот же котел. Нужно ей найти нормального, стоящего парня из ближайшего круга, который постепенно образовывался в Вологде. Оказалось, как много толковых ребят здесь живет. И никто не подвержен гнилому снобизму, глупому времяпровождению и прочим заразным поветриям, присущим столичной молодежи. Только как уговорить девчонку, вбившую себе в голову, что найти такого человека, как Никита, практически невозможно. С матерью на такую деликатную тему Катька боялась разговаривать, а Тамаре было, честно говоря, не до соплей младшей сестры. А вот отец может запросто наложить запрет на сближение с захудалым родом.

— Надо же — рано, — удивился Константин Михайлович, глядя на ладную фигурку Катерины, отмечая про себя те детали, которые как раз показывали обратное. — Так я тебя не завтра замуж отдам. Чего паникуешь? Пока подбираем тебе жениха, учись, гуляй. Через год видно будет.

Катя резко встала с дивана, мотнула головой, отчего свободно лежащие на плечах волосы взметнулись темно-рыжим водопадом, и с вызывающим хмыканьем, громко топая, ушла к себе. Меньшиков посмотрел ей вслед, потом тихо вздохнул.

— Хорошо, я завтра поговорю с Бобрищевым. Правда, мне ваша авантюра кажется невыполнимой. Как-то с трудом представляю, что кто-то будет бегать по лесам и разыскивать ведуна.

— Он почувствует, что его ищут, и сам выйдет к людям, — уверенно ответила Тамара.

Глава четырнадцатая

Никита

Боровичи, сентябрь 2011 года

Последние годы Петр Григорьевич ощущал в себе потребность как можно глубже зарыться в свою «берлогу» — старинное семейное поместье в трех километрах от Боровичей, построенное еще предком Сильвестром Анциферовым — где он провел в качестве верного служаки-наместника, и навсегда забыть о государственных обязанностях. Людская суета, бесконечные визиты и просьбы купцов, мещан, простолюдинов стали для последнего мужчины основной ветви рода Анциферовых неподъемной ношей. Хоть и оставался крепким до сих пор восьмидесятипятилетний наместник, умудряясь сгибать и разгибать подковы, валить с одной оплеухи неразумных работников своего подворья, но все эти потуги только показывали, насколько слабо человеческое тело перед неумолимым течением времени.

Анциферов старел. Для себя он честно признавался, что не протянет и десятка лет. И того времени, что для себя отвел Петр Григорьевич, должно хватить для устройства личной жизни двух правнучек: Аниты и Насти. Дочери младшего внука, восемнадцати и двадцати лет, достались старику не в самый лучший момент жизни.

Двое сыновей Петра Анциферова сложили головы в боевых действиях против врагов Руси: один на юге, отражая набег горских племен, а второй — под Валдаем, будучи в личной охране молодого тогда княжича Юрия Ивановича. Остался младший, Добрыня, пошедший по стопам своих старших братьев. Он дослужился до майорского чина в московском «осназе» и вышел на пенсион. Казалось бы, есть кому принять бразды правления из рук Петра Григорьевича, да и детки пошли: сын, две дочки. Жизнь налаживается?

Добрыня по своей неугомонной натуре не любил сидеть дома, и Патриарх рода прекрасно это видел, не в силах заставить сына остепениться. Даже жена не могла на него повлиять. Написав прошение на имя Великого князя, он вернулся к службе инструктором в столичный «осназ». И… спутался с роковой красоткой из вольного боярского рода Толстогубовых. Скандал был такой силы, что Юрий Иванович предпочел сослать сбрендившего вояку на юг, в Астрахань, без права возвращения не то что в Тверь, но и домой, под крыло родовичей. Да и не вышло бы. Петр Григорьевич проклял отступника, заработав сердечную болезнь.

Выдав внучек замуж в достойные Семьи, он все внимание уделил Василию, готовя его к наместничеству. Государь уже намекнул, что готов принять у старшего Анциферова отставку, но случилось несчастье, перевернувшее все с ног на голову, и которое заставило Патриарха тянуть тяжелую лямку государевой службы до сих пор.

Василий пропал без вести восемь лет назад где-то в районе Соловецких островов вместе со своей молодой женой Дайзе. Яхта, на которой находились родители Аниты и Насти, то ли затонула по неизвестным причинам, то ли подверглась нападению ушкуйников, то ли взрыв защитного артефакта произошел на борту. Следствие велось вяло, так как территория, где произошло несчастье, была спорной. Новгородцы считали, что Соловки должны находиться под их управлением, значит, и дознание будет вестись по их правовым канонам. Тверь огрызалась. Как-никак, Анциферовы для новгородцев считались перебежчиками и предателями, хотя сами же и выдавливали род из города. Допустить, чтобы расследование вели злоненавистные противники, Великий князь Тверской, Московский и прочая не мог.

А Петр Григорьевич все понял сразу. Конечно, он самолично нанимал людей для поисков татей и искал свидетелей трагедии, но исподволь готовился принять горькую правду. По счастливой случайности дочки Василия в этот момент гостили у старика, который сам настоял, чтобы Аниту с Настей оставили в поместье.

Надеяться на младшую ветвь родственников не имело смысла. Они жили в Пскове и не поддерживали отношения с «предателями».

В правнучках старик души не чаял и стремился максимально обеспечить их дальнейшую жизнь. Девушки имели хорошее приданое в виде приличных банковских счетов, а в данный момент получали высшее образование в Московском университете. Надеясь больше на свои связи, чем на девичьи желания и возможности, Петр Григорьевич подыскивал им достойную пару среди боярских родов. До аристократической верхушки ему, конечно, не добраться, но и того, что было — хватало для вдумчивого рассмотрения и выбора.

А чтобы девчонки не распустились, он приставил к ним свою личную гвардию из трех человек. Не каких-то там сопливых пацанов, а бывших егерей, нюхавших порох и умеющих пускать человеческую кровушку. На период обучения все они жили в Москве и приезжали только на каникулы. В общем, за Аниту и Настю Анциферов был спокоен.

Боровичи были небольшим городком, вечной спорной точкой между новгородцами и Русью. В семнадцатом веке Тверь отбила у зарвавшихся Борецких стратегический населенный пункт, теперь нависающий над Республикой вечным раздражителем. И не было лучшей идеи, как отдать Боровичи на догляд Анциферовым.

— Хозяин, — за спиной Петра Григорьевича незримой тенью вырос личный телохранитель Мишка с забавной фамилией Печенегов. Вроде бы в роду парня не было никого, кто бы спутался со степным разбойником. Посмотришь на скуластое лицо, вздернутый нос, серые глаза и светло-русые волосы, и сразу скажешь, что предки его из пермяков или другого племени, пришедшего с Уральского Камня. — Дальний пост передал, что к нам «осовцы» едут.

— Кто именно? — глядя в огонь, весело поедающий березовые чурбачки в камине, спросил Анциферов. — Чья голова пожаловала?

— Вяземский, — Мишка был спокоен, а значит, и властителю Боровичей не пристало суетиться. — Три машины. Ребята не смогли разглядеть, кого везет князь.

— А он кого-то везет? — вытянул ноги в теплых тапочках старик.