Лишь после того как Наполеон лишился власти, о Клебере опять «вспомнили». 7 сентября 1818 г. правительство Реставрации организовало торжественное захоронение его праха в родном ему Страсбурге на одной из центральных площадей, которая ныне носит его имя.

Впрочем, Бонапарт даже в ссылке на острове Святой Елены продолжал борьбу с памятью былого конкурента. Хотя низвергнутый император воздерживался от прямых нападок на Клебера и время от времени даже воздавал ему должное, что было отчасти данью общественному мнению, тем не менее в беседах с Лас Казом не упускал случая брошенным мимоходом замечанием так или иначе «приземлить» образ героя Гелиополиса и по контрасту возвысить свой собственный:

«Восточные люди придают большое значение телосложению; они не понимают, как такой гений может помещаться в столь малой оболочке. Лишь внешность Клебера отвечала их представлениям. Он выглядел великолепно, но имел грубые манеры. Мудрость египтян позволила им понять, что он не француз. Он был эльзасцем и провел ранние годы своей жизни в прусской армии».

«После отъезда главнокомандующего [Бонапарта. - А. Ч.] во Францию его преемник Клебер, подстрекаемый и управляемый интриганами, вступил в переговоры об эвакуации из Египта».

«Клебер имел талант от природы, талант Дезе был в полной мере плодом образования и трудов. Гений Клебера бил фонтаном только в те моменты, когда пробуждался к жизни важностью обстоятельств, и тут же засыпал среди неги и наслаждений. Талант Дезе не покидал его ни на мгновение».

«Клебер, говорят, был одарен величайшим талантом, но он являлся всего лишь человеком момента. Он искал славы как единственного пути к удовольствиям».

«Когда он [Дезе] прибыл во время сражения при Маренго, Наполеон его спросил, как тот мог подписать капитуляцию в Египте, если армия имела достаточно сил, чтобы таковой удержать. “Да, она их имела, - ответил Дезе, - но главнокомандующий не хотел там оставаться. А главнокомандующий на таком расстоянии [от метрополии] - это не один человек из армии, а половина, три четверти, пять шестых армии. Мне оставалось лишь свергнуть его, но вряд ли я бы преуспел. К тому же это было бы преступлением, ибо в подобном случае долг солдата - повиноваться, и я это сделал”».

В написанной на острове Святой Елены истории кампании в Египте, где освещались не только события ее первого года, в которых Бонапарт лично принимал участие, но и те, что происходили после его отъезда, он также постарался умалить достижения своего преемника. В частности, такое стремление явно сквозит в рассказе Наполеона о сражении при Гелиополисе:

«Многочисленная кавалерия окружила [французские] каре со всех сторон, гарцевала возле них, но не предпринимала никакой атаки. По своим боевым качествам эти войска значительно уступали тем, что были у мамлюков при Пирамидах».

«Относительно сражения при Гелиополисе невозможно оспорить: армия великого визиря не оказала никакого сопротивления. Сам этот первый министр вообще не имел военного опыта, а его армия существенно уступала той, что была у горы Фавор»,

Показательно, что Бонапарт сравнивает битву при Гелиополисе с теми сражениями - при Пирамидах и Мон-Табор, которые во время Египетского похода выиграл он сам, и настойчиво пытается убедить читателя, что это сопоставление оказывается явно не в пользу его конкурента.

В еще более уничижительном тоне Бонапарт пишет о сражении при Гелиополисе в заключительной части своего комментария на письмо Клебера Директории, которое было нами разобрано во второй главе:

«Это сборище отребья, называемое армией великого визиря, было выброшено на другую сторону пустыни, не оказав никакого сопротивления. Французская армия, потеряв меньше ста человек убитыми и ранеными, убила 15 000 чел. у неприятеля, захватив их палатки, поклажу и полевой обоз. Клебер полностью изменился: он серьезно занялся улучшением положения армии, но 14 июня 1800 г. пал от кинжала убогого фанатика».

Даже годы спустя, побывав на таких вершинах власти и славы, о которых ни один его современник не мог даже помыслить, Наполеон продолжал состязаться с тенью давно ушедшего из жизни соперника. Однако на самом деле ему уже не было нужды убеждать кого-либо в чем-либо: его звезда и так на многие десятилетия безраздельно приковала к себе внимание историков, затмив остальных его современников. Сказалось это, как мы видели, и на изучении истории Египетского похода, в которой внимание подавляющего большинства исследователей традиционно привлекает именно «год Бонапарта».

В свое время, говоря о выигранной Клебером битве при Гелиополисе, Ф. Р. Шатобриан назвал ее «подвигом, сравнить с которым Наполеону нечего». Если иметь в виду Египетский поход, то это действительно так, но кто сегодня помнит о победах забытой армии?