Через полгода в декабре 1915 г. – январе 1916 г. был снова поднят вопрос об урегулировании отношений между МВД и начальником Петроградского военного округа. На этот раз двоевластие препятствовало организации нормального снабжения города. Новый глава правительства Б. В. Штюрмер ходатайствовал перед императором с просьбой обязать военных издавать распоряжения по столице только после обсуждения в Совете министров. Николай II наложил резолюцию «Согласен», но дальше слов дело межведомственной координации не ушло[1149]. За безопасность в столице должен был отвечать кто-то один. В итоге по инициативе столичного градоначальника А. П. Балка была создана комиссия под председательством командующего войсками Петроградского военного округа С. С. Хабалова, состоявшая преимущественно из представителей армии и городских властей. Комиссия разрабатывала проект «дислокации войск для совместных их действий с полицейскими частями», и к концу января 1917 г. завершила, не уведомив о проекте ни МВД, ни департамент полиции[1150].

Один из упущенных шансов по предотвращению вооруженного противостояния в случае революции случился в то время, когда Климович был назначен руководителем департамента полиции, формально являясь товарищем министра внутренних дел. 22 марта и 7 апреля 1916 г. в Совете министров обсуждался вопрос об изъятии огнестрельного оружия у населения для нужд армии. Главным инициатором обсуждения было Военное министерство. Дело в том, что ранее реквизиция длинноствольного оружия шла медленно и в форме выкупа у населения. На заседаниях Совмина было принято решение начиная с 1 июля организовать безвозмездное изъятие всего огнестрельного оружия, а не только необходимого войскам. Выполнение решения было поручено чинам полиции и жандармерии в тесном сотрудничестве с военными властями, на что последние охотно шли. Министры рекомендовали МВД и Военному министерству войти в сношение по этому вопросу и разработать четкий алгоритм действий[1151]. Однако, как известно, в полной мере эта инициатива получила воплощение только при советской власти, в первые годы ее существования. Возможность под предлогом обороны государства и вооружения армии лишить потенциально взрывоопасные слои населения, прежде всего рабочих и крестьян, огнестрельного оружия царским МВД была упущена.

Не полагаясь на надежность армейских подразделений, понимая объективную малочисленность сил полиции и жандармерии, в 1916 г. руководство МВД предприняло робкие попытки по восстановлению в стране внутренних войск. Речь шла о проекте организации внутри империи отрядов полицейской стражи. Он был инициирован еще 13 января 1916 г. в записке министра А. Н. Хвостова на имя директора Белецкого. После создания стражи в Галиции, Хвостов приказал сформировать под председательством командира ОКЖ графа Татищева комиссию «для образования внутри России 5 отрядов по 1000 человек с необходимым количеством офицеров и снабженных конными пулеметами»[1152]. Только 19 февраля записка попала в руки Татищева, и внутри жандармского руководства началась работа над проектом. 25 февраля был сформирован состав комиссии. Председательствовал сам командир корпуса жандармов, от штаба в работе участвовали: начальник генерал-майор В. П. Никольский, офицер для поручений при Главном управлении ОКЖ полковник Е. А. Обермиллер, старший адъютант штаба подполковник С. К. Чуйкевич и ротмистр А. М. Каменнов. От департамента полиции в комиссию входили вице-директор К. Д. Кафафов и делопроизводитель действительный статский советник А. А. Волков[1153].

Проект был составлен и 31 марта 1916 г. передан на рассмотрение командиру ОКЖ ротмистром Александром Каменновым, восемь лет прослужившим в полицейской страже. Изучавший документ Никольский подчеркивал временность введения данной стражи – пока есть угроза беспорядков. Генерал опасался, что армия откажется финансировать стражу, а огромные расходы лягут целиком на жандармерию и МВД. Поэтому он предлагал сократить личный состав предполагаемой стражи на четверть[1154].

Основная цель существования стражи по проекту Каменнова состояла в подавлении беспорядков и погромов при демобилизации армии[1155]. Таким образом, политический сыск предполагал возможность революции скорее по окончании войны, чем в ходе ее. Мобильная конно-полицейская стража должна была состоять из 4 полков, каждый численностью 775 человек под командой подполковника, полковника или генерал-майора, назначавшегося высочайшим приказом по представлению командира корпуса жандармов. Офицеры и чиновники назначались бы непосредственно приказом командира корпуса[1156].

Полк № 1 предполагалось расквартировать в Екатеринославе для ликвидации возможных волнений колонистов и рабочего движения на Украине. Он должен был состоять из стражников, эвакуированных из Ковенской, Курляндской губерний и Галиции. Полк № 2, состоявший из стражников Лифляндской и Гродненской губернии, располагался бы в Саратове для борьбы с волнениями в Поволжье и, в частности, в наиболее неспокойной Саратовской губернии.

Полк № 3, укомплектованный в основном эвакуированными из Галиции стражниками, расквартировывался в Воронеже и должен был содействовать подавлению волнений в средней полосе России. Полк № 4 располагался в Москве ввиду концентрации в городе большого количества промышленных предприятий и для переброски его на подавление волнений в северные губернии. Московский полк должен был быть в основном укомплектован по набору лучшими полицейскими стражниками изо всех губерний Центральной России[1157]. В Петрограде размещать отдельный полк не предполагалось. Судя по концентрации эвакуированных сил жандармерии и конной полиции в Москве, в 1916 г. руководство политического сыска предполагало именно здесь начало революционных беспорядков (по аналогии с декабрьским восстанием 1905 г. и немецкими погромами 1915 г.), что оказалось грубым просчетом.

Конно-полицейская стража должна была находиться в подчинении министра внутренних дел и командира корпуса жандармов. Служба стражников приравнивалась к службе унтер-офицеров ОКЖ, им назначалось повышенное содержание, давалось право на пенсию и единовременное пособие. Особенно хорошо следовало финансировать офицерский состав, доходивший до 60 человек[1158]. Значительное участие в разработке проекта на завершающей стадии в апреле 1916 г. принимал и сам Климович[1159].