На пути из Сент-Джона до Квебека у нас был проводник, метис (у него просто замечательная грива густых и кудрявых, как овечья шерсть, волос цвета корицы). Так вот, он рассказал, что некоторые аборигены считают небосвод куполом, который отделяет землю от небес, но в нем имеются дыры. А северное сияние – это светочи небес, которые послали, чтобы направлять души умерших сквозь эти отверстия.

Но я вижу, что не закончил свой отчет, хотя осталось только добавить, что после битвы сэр Гай отправился на зимние квартиры в Сент-Джон и, похоже, не вернется в Квебек до весны.

И вот я подошел к основной цели моего письма. Проснувшись вчера, я обнаружил, что капитан Рэндолл-Айзекс ночью исчез, оставив мне короткую записку, в которой написал, что у него есть неотложные дела и что он наслаждался моей компанией и ценной помощью. А я должен оставаться на месте до тех пор, пока либо он сам не вернется, либо не поступят новые распоряжения.

Сейчас здесь лежит глубокий снег, и снегопад может начаться в любую минуту. Дело должно быть действительно весьма срочным, чтобы отправиться даже на самое небольшое расстояние. Я, конечно, несколько встревожен внезапным исчезновением Рэндолла-Айзекса. Мне любопытно, что могло вызвать его отъезд, и я слегка волнуюсь за благополучие капитана. Однако, похоже, это не та ситуация, в которой меня оправдают за неповиновение приказам, и поэтому… Я жду.

11.30 пополудни. На некоторое время я перестал писать и поднялся, чтобы взглянуть на небеса. Огни северного сияния загораются и гаснут, но, думаю, сейчас они исчезли насовсем: небо черное, звезды яркие, но такие крошечные по сравнению с блеском пропавшего сияния. Небо огромное и пустое, в городе такое редко увидишь. Несмотря на звон колоколов, костры на площади и людское пение – сейчас здесь проходит какое-то шествие, – за всем этим ощущается великая тишина.

Монахини направились в свою часовню. Я высунулся из окна понаблюдать, как они спешат, пара за парой, словно марширующая колонна. Темные одеяния и мантии делают их похожими на маленькие кусочки ночи, двигающиеся среди звезд их факелов. (Я пишу уже довольно долго, так что прости мне причуды измученного мозга.)

Это первое Рождество, которое я провожу, не видя ни дома, ни семьи. Без сомнения, первое из многих.

Я часто думаю о тебе, отец, и надеюсь, что у тебя все хорошо и ты сейчас с нетерпением ждешь запеченного гуся в доме у бабушки и дедушки сэра Джорджа. Пожалуйста, передай им, что я их люблю. И дяде Хэлу, и всей его семье. (И особенно моей Дотти.)

Желаю тебе самого счастливого Рождества.

Твой сын Уильям

P.S. 2.00 пополуночи. В конце концов я спустился вниз и постоял за часовней. Сильно пахло ладаном, и я сразу подумал, что это как-то чересчур по-католически, но все же помолился за матушку Джиниву и маму Изабель. Когда я вышел из-за часовни, то увидел, что сияние снова вернулось. Теперь огни были голубыми».

«15 мая 1777 г.

Мои дорогие!

Я ненавижу корабли. Презираю их всеми фибрами души. И, несмотря на это, я вновь нахожусь над морской пучиной на борту судна, известного как «Безмятежный чирок», и по одному этому абсурдному названию вы поймете, какой мрачной фантазией обладает капитан. Указанный джентльмен – контрабандист смешанной расы, с порочной внешностью и чувством юмора самого низкого пошиба – заявил мне с крайне серьезным видом, что его зовут Надежный Робертс».

Джейми остановился, чтобы обмакнуть перо, взглянул на удаляющиеся берега Северной Каролины, тревожно наблюдая, как они покачиваются вверх-вниз, и тут же устремил свой взгляд на лист бумаги, который пришпилил к переносному столику: дул сильный ветер, наполняющий паруса над головой, и Джейми не хотел, чтобы он унес письмо.

«Мы в добром здравии», – медленно написал он, не упоминая морскую болезнь, о которой не собирался подробно рассказывать. «Надо ли писать о Фергусе?» – подумал Джейми.

– Ты в порядке?

Он поднял глаза и увидел Клэр, склонившуюся к нему с таким выражением пристального, но осторожного любопытства, которое она приберегала для людей, которых в любой момент может вывернуть наизнанку, или они начнут истекать кровью, или вот-вот умрут. Джейми уже выполнил и первое, и второе, когда Клэр случайно воткнула иглу в небольшой кровеносный сосуд на голове, но надеялся, что она не разглядит еще каких-нибудь признаков его скорой кончины.

– Вполне, – Джейми не хотел даже думать о своем желудке, чтобы не вызвать очередной приступ рвоты, и сменил тему, дабы избежать дальнейшего обсуждения. – Думаешь, стоит написать Брианне и Роджеру Маку о Фергусе?

– У тебя много чернил? – спросила она с кривой улыбкой. – Да, конечно, напиши. Им будет очень интересно. И это отвлечет тебя, – добавила Клэр, окинув его прищуренным взглядом. – Ты все еще зеленоватый.

– Да, спасибо за комплимент.

Она рассмеялась с веселой черствостью бывалого матроса, поцеловала Джейми в макушку, остерегаясь четырех иголок, торчащих из его лба, и подошла к поручням, чтобы понаблюдать, как качающаяся земля теряется из виду.

Джейми отвел взгляд от удручающей картины и вернулся к письму.

«У Фергуса и его семьи тоже все хорошо, но я должен рассказать вам о загадочном происшествии. Человек, который называет себя Персивалем Бичемом…»

Ему понадобилась почти вся страница, чтобы описать Бичема и его необъяснимое любопытство. Джейми взглянул на Клэр, гадая, нужно ли отметить возможность родства Бичема с ее семьей, но передумал. Дочь, разумеется, знает девичью фамилию матери и сразу же обратит на нее внимание. Никакой дополнительной полезной информации о данном факте не имелось, а рука Джейми начинала побаливать.

Клэр по-прежнему с мечтательным видом стояла у поручня, одной рукой держась за него для равновесия.

Она перевязала копну волос лентой, но ветер вырывал локоны из прически, и Джейми подумал, что с этими волосами, и юбками, и с развевающейся за спиной шалью, в платье, облегающем по-прежнему прекрасную грудь, Клэр похожа на корабельную носовую фигуру, изящную и грозную, которая защитит от опасностей морской пучины.

Он нашел эту мысль несколько успокаивающей и вернулся к своему сочинению в лучшем настроении, несмотря на тревожную информацию, которой сейчас делился.

«Фергус решил не разговаривать с месье Бичемом, что я считаю разумным, и потому мы полагали, что все закончилось.

Пока мы были в Уилмингтоне, я как-то вечером спустился к докам, чтобы встретиться с мистером Дилэнси Холлом – посредником между мной и капитаном Робертсом. Поскольку в гавани находился британский военный корабль, мы договорились, что незаметно отправимся на борт рыболовецкого кеча мистера Холла, который доставит нас за пределы гавани, где мы встретимся с «Чирком» – капитану Робертсу не нравится близкое соседство с британским флотом. (Достаточно распространенное явление среди капитанов частных и торговых судов – как из-за повсеместного наличия контрабанды на борту большинства кораблей, так и благодаря разбойническим нападениям представителей военно-морского флота на экипажи судов: их членов регулярно похищают – вербуют, так они говорят, – и фактически порабощают на всю жизнь. Если только матросы не готовы к риску быть повешенными за дезертирство.)