есть несколько песен, которые я очень люблю, одна написана для Кейт – «A la grace de toi» («Благодаря тебе»), и одна для Шарлотты – «Pourquoi?» («Почему?»), одна для Лу – по поводу Дороти Паркер, одна для Сержа – «Je suis au bord de ta fenetre» («Я на краю твоего окна»); «Maison etoilee» («Звездный дом») – это о моем доме в Бретани, «Enfants d’hiver» («Дети зимы») – об Эндрю, Линде и обо мне, одна песня – для Аун Сан Чжи, отчасти вынужденная и, может быть, самая очаровательная на мелодию Сушона «Periode bleue» («Голубой период») – нагромождение воспоминаний. Этот альбом был мне очень дорог, Эдит Фамбуэна записала мне его в своей студии, он не имел большого успеха, но я всегда бываю очень тронута, когда кто-нибудь вспоминает о нем, все-таки это что-то невероятное, когда кто-то поздравляет вас с чем-то, написанным вами, я убедилась в этом в случае с Лу: после ее первого диска люди узнавали нас на автобусных остановках, и было страшно приятно слышать, как они с восторгом говорили Лу: «Мне нравится то, что вы делаете»; позднее то же будет и с Шарлоттой, люди удивятся, читая ее стихи, узнавая о ее трудностях и ее мужестве.

* * *

«Коробки» были сняты в 2006-м, вышли в 2007-м

Я написала сценарий и руководила съемками фильма, в котором отразилась вся моя жизнь, – «Boxes» («Коробки»). У меня собрался потрясающий актерский состав. Джеральдина Чаплин играла мою мать, Мишель Пикколи – моего отца, я играла себя, Наташа Ренье – Фанни (Кейт), Лу Дуайон – Камиллу (Шарлотту), Адель Экзаркопулос – Лили (Лу), Джон Хёрт – отца Фанни, Морис Бенишу – Макса, Чеки Карио – Жана, Анни Жирардо – Жозефину, Серж Лафори – моего деда, Диана Пейн-Майерс – мадам Мартен, Жак Баратье – вдовца. Декорации по эскизам Ремона Сарти, костюмы Мика Шеминаля, оператор – Франсуа Катоне, монтаж – Мари-Жозе Одьяр, продюсер – Эмманюэль Жиро. Я сняла фильм за шесть недель в своем доме в Бретани. Когда я искала актера на роль моего отца, Пикколи позвонил ночью и спросил: «Что ты делаешь?» Я ответила: «Вклеиваю куски диалогов в сценарий, потому что не знаю, кем должен быть мой отец – французом или англичанином», а он мне: «Почему бы тебе не пригласить меня?» Я ему: «Но ведь ты снимаешься в «Короле Лире» в Нантерре»; он: «Приеду, как только закончу здесь». И приехал. Я отправилась к Джеральдине Чаплин в Швейцарию, чтобы пригласить ее на роль Анны, то есть просить сыграть меня. Она мне сказала: «Ты опоздала на десять лет, но я согласна играть твою мать». Джон Хёрт сказал, что будет играть бесплатно, за кормежку, так же поступили Чеки и Морис. Мне всегда казалось, что у Наташи Ренье тот же тип психики, что у Кейт. Она захотела играть Фанни. Лу согласилась играть Камиллу и в первый день съемок в гостиной расплакалась во время длинного монолога, в котором рассказывала о том, как ей больно оттого, что на нее никто не обращает внимания. Я так боялась, что этот подарок – ее слезы – пропадет зря. Она была безупречна в сцене с Максом, где он курит последнюю сигарету. Я делала пробы, чтобы найти девочку на роль десятилетней Лу, и выбрала Адель. Анни Жирардо я предложила роль Адель. Она была уже очень серьезно больна, но я не смела разочаровать ее и пригласила в фильм, который стал для нее последним. Может быть, у меня слишком много персонажей, вещей, жизни в этом фильме, но он правдиво отражает все, что тревожит мать и трех ее дочерей. Не думаю, что есть много фильмов на эту тему. В конце концов, я сама снялась в роли Анны, потому что Розанна Аркетт не смогла, она была занята в телефильме.

2010

9 декабря

Я поправилась. Три месяца химии, снижение лейкоцитов с 200 000 до 12 000, почти норма. Я еще в клинике, но все хорошо. Вот что странно: читая инструкции к лекарствам, я отдаю себе отчет, как сильно и как долго я была больна. Невероятно огромные лимфатические узлы из-за небольшого насморка, нескончаемый ларингит, антибиотики, пот по ночам, такой, что приходилось менять пижаму и наволочку, пневмония. С тех пор как началась эта болезнь – во времена «Электры», – я воюю с насморками и славной Габ, которая в последнюю ночь была со мной в Ла-Рошели, когда меня колотило, но не от радости, а от докторов и от моего жалкого состояния. Габ ухаживала за мной во время пневмонии. Я только вернулась из турне и утомительной поездки в Грузию, где растянулась в аэропорту, так я ослабела, затем в Лилле поднялась температура, затем я пошла смотреть пьесу Тигра – с такими раздувшимися лимфатическими узлами, что не могла двигать шеей, затем был концерт Шарлотты, потом поездка в Канаду, потом финский туман не выпускал нас из Афин, я была с Габ, меня сотрясали такие спазмы, словно я должна была родить. Гастроли, одни за другими, а потом раз – и клиника… «Выбора у вас нет», – сказал профессор Леви. «А я на каникулы смоюсь с Габ в Грецию». На что он возразил: «У вас начнется кровотечение внутренних органов!» Я приехала вовремя, чтобы посмотреть, как Лу играет в пьесе Беккета в Орлеане, после МРТ селезенки начали лечение в клинике Авиценны, но для переливания крови я была слишком слаба. Кейт, Шарлотта, Лу, совершенно белые, все время были со мной, в том числе во время сеансов химиотерапии. В инструкциях к лекарствам сказано, что на детей они не действуют, во всяком случае, это не доказано. Бедная Леа, бедный Ури[318]. Идет снег. Кейт не смогла приехать из-за своего фильма, Шарлотта в Нью-Йорке, Лу на Кубе – ее вчера укусил тарантул в ляжку! Шарлотта прислала имейл, какое счастье! Кейт была со мной во время первой химии, Шарлотта – во второй. Бедная Лу, страшно бледная, совершает бесконечные переезды до Орлеана и обратно, мотылек, который никогда не жалуется. А я так грустила, оттого что не могу сниматься в фильме Матьё Деми, а им только и нужно было, чтобы я выздоровела и была жива. В какой-то момент я подумала, что не доживу до дня рождения, что уйду, как Серж, в том же возрасте. Я не грустила, пока не увидела их, они так беспокоились. Ходила в театр с Мишелем каждый вечер, была у Габ, слушала рождественский концерт, вела себя осторожно, и ничего не случилось. Небо не захотело забирать меня наверх. Бедная Лу была в слезах, для нее это тяжело. Умная девочка.