Бека бросила на пленимарского капитана ледяной взгляд.

— Скажи ему, возчик, во-первых, что командир здесь я; когда же прибудет остальной наш отряд с капитаном во главе, уж она не станет церемониться с пленными. Во-вторых, скажи ему, что скаланские офицеры не ведут переговоры с теми, кого победили. Я буду задавать вопросы. Он будет на них отвечать.

Возница быстро перевел сказанное Бекой капитану-пленимарцу. Тот несколько секунд яростно смотрел на нее, потом смачно плюнул на пол. На этот раз Бека не стала останавливать Гилли, и тот плашмя ударил саблей пленника.

— Мои люди не потерпят дерзости, возчик, — спокойно продолжала Бека. — Скажи ему также, что мы еще не завтракали, а жареное мясо врага вкуснее, чем свинина. Сержант Бракнил, принеси факелы. — Повернувшись на каблуке, Бека вышла из комнаты.

Бракнил последовал за ней.

— Ты же не собираешься на самом деле сжечь этих людей ?

— Конечно, нет, но им знать об этом незачем. Дадим им время подумать.

В этот момент к ним подбежала Сира, сжимая в руках кусок соленой рыбы и кружку пива.

— Лейтенант, капрал Никидес приветствует тебя и посылает тебе завтрак,

— сказала она, передавая еду Беке. — Там еще есть ячмень, а помойных ведер нет, велел он передать.

Бека глотнула теплого пива.

— До чего же приятно. Передай всем: каждый пусть возьмет столько припасов, сколько сможет увезти. Пиво, правда, придется оставить. Как только все запасутся продовольствием, остальное сожгите. Сержант Бракнил, пусть твои люди, как получат свою долю, сменят часовых при пленниках…

Ее прервал стук копыт; по дороге с запада скакал всадник. Это оказался Мирн, который был в дозоре.

— Приближается вражеский отряд! — крикнул он Беке. — Кавалерийский, по крайней мере четыре десятка солдат.

— Проклятие! — Знаком велев всем замолчать, Бека внимательно прислушалась: пока приближения отряда слышно не было. Туман все еще скрывал скаланцев, но дым от горящей конюшни должен чувствоваться за милю. — Передай всем, Мирн: каждый берет запасного коня и еду, и скачем на восток. Если кто-нибудь окажется отрезан, пусть сделает крюк и присоединяется к полку: нужно сообщить, что мы обнаружили. Давай!

Рилин вместе со своими людьми выбежал из дому.

— Что делать с пленными?

— Их мы оставим. Все по коням! — Стаккато, отбиваемое копытами приближающейся колонны, стало уже слышно.

Бека вскочила в седло, галопом подскакала к одному из фургонов, схватила первый попавшийся мешок и развернула коня. Над ее головой пропела стрела, другая вонзилась в стенку фургона. Бека вылетела на ведущую на восток дорогу как раз в тот момент, когда из редеющего тумана вынырнули первые вражеские всадники.

Надеясь, что горящие фургоны задержат хотя бы часть преследователей, Бека повела свой отряд глубже в пленимарские земли.

Под водой было темно и царило безмолвие. Серегил мог видеть блестящую серебряную поверхность, колышущуюся над ним; он изо всех сил боролся, но что-то держало его за лодыжку, не давая всплыть.

Над ним высилась высокая черная фигура, искаженная преломлением света в воде. Она видела беспомощного Серегила и манила его.

Последним отчаянным усилием Серегил сумел поднять голову над водой на краткий миг, чтобы наполнить воздухом разрывающиеся легкие. Одновременно он взглянул в склоненное над ним лицо. Губы шевельнулись, человек сказал Серегилу, что тот должен сделать.

Серегил не мог понять слов, но все равно они наполнили его таким ужасом, что он с криком рванулся, вода хлынула ему в рот, и невидимое чудище снова утащило его в глубину.

— Серегил! Проснись, черт побери!

Хватая ртом воздух, Серегил увидел перед собой встревоженное лицо Микама, корабль, открытое море вокруг. Корабль. Открытое море.

— Ох, опять… Что за дерьмо! — простонал он, прижимая пальцы к пульсирующей жилке на виске. Взглянув поверх могучего плеча друга, Серегил увидел собравшихся вокруг матросов, нервно вытягивающих шеи, чтобы взглянуть на него. — Я снова?.. Микам кивнул:

— Тебя было слышно даже на корме. Третий раз подряд.

— Четвертый. — За неделю плавания этот сон — хотя, просыпаясь, он и не мог его вспомнить — стал преследовать его чаще. И что еще хуже — он теперь стал вдруг засыпать днем, в самых неподходящих местах, как сейчас, при ярком свете дня, у трапа, ведущего на мостик.

— Если кому нечего делать, у меня всегда найдется дополнительный наряд,

— рявкнул капитан Раль; как только он появился на палубе, любопытствующие разбежались.

Подойдя к Серегилу и Микаму, Раль прорычал:

— Ты сказал после того раза, что будешь сидеть в своей каюте. Люди начинают шептаться. Что прикажешь мне им говорить?

— Придумай что-нибудь, — ответил Микам, помогая Серегилу подняться.

— Тем двоим, что были с тобой на «Стремительном», можно доверять? — спросил Серегил.

— Я велел им держать рты на замке о тех временах, и они болтать не будут. — Раль помолчал, все еще хмурясь. — Но Скайвейк намекнул, что ты приносишь несчастье, накликаешь беду. Он не станет говорить этого прямо, но и другие уже начинают на тебя коситься.

Серегил обреченно кивнул:

— Постараюсь не попадаться никому на глаза. Микам двинулся следом, когда друг направился к трапу.

— Клянусь Пламенем, ты добьешься, что нас выкинут за борт, если не возьмешь себя в руки, — пробормотал он. — Эти моряки еще хуже солдат, когда дело доходит до чего-то, похожего на дурное предзнаменование.

Серегил провел рукой по волосам.

— Что я говорил на этот раз?

— То же, что и раньше: «Нет, не могу» — снова и снова, пока я до тебя не добежал и не встряхнул. Наверное, мне не следовало уходить, когда ты задремал. — Войдя в каюту, Микам уселся на койку. — Ты запомнил хоть что— нибудь на этот раз?

— Не больше, чем раньше, — вздохнул Серегил, вытягиваясь на собственной койке и поднося к губам фляжку с элем. — Я тону и вижу кого— то, кто смотрит на меня сквозь воду. Я ни разу не смог вспомнить что— нибудь еще, но сон нагоняет на меня ужасный страх. Чем ближе мы к Пленимару, тем становится хуже.

— Мне тоже не по себе, — ответил Микам, ухмыльнувшись. С тех пор как два дня назад они обогнули самую южную оконечность Скалы, им встретилось с полдюжины вражеских кораблей; от двух из них пришлось удирать. Это тоже раздражало команду: если не будет сражений, не будет и добычи.

— Ты не думаешь, что через сон Нисандер пытается тебя о чем-то предупредить? — без особой надежды поинтересовался Микам.

— Хотел бы я, чтобы это было так. Но первый такой сон я увидел еще до того, как он был ранен. И думаю, я почувствовал бы, если бы видение было послано Нисандером. — Он снова хлебнул эля и мрачно уставился в потолок каюты. — Клянусь Иллиором, единственное, что я чувствую, — так это неправильность того, что его здесь нет. И Алека тоже.