40 % предположительного числа иммигрантов были расселены к западу от Миссисипи, и Шифф надеялся, что после окончания мировой войны работа возобновится в более крупном масштабе не только в Галвестоне, но и в Новом Орлеане и на Тихоокеанском побережье; но сам он не дожил до возобновления программы, выполнение которой стало невозможным из-за изменившейся обстановки как в Европе, так и в Америке.

Отношение царского правительства России к еврейскому населению начиная с 1880 г. очень беспокоило Шиффа, отнимало у него много сил и в некоторой степени влияло даже на его дела.

Одно из его самых ранних публичных высказываний по данному вопросу было вызвано заявлением американского посланника в Санкт-Петербурге в 1890 г., который считал, будто «в России не существует никакого преследования евреев». Шифф привлек к этому внимание Ораса Уайта, тогда редактора нью-йоркской «Ивнинг пост», выразив надежду, что американская пресса даст правдивый обзор того, что происходит в России. 20 декабря 1890 г. он в числе других присутствовал на совещании с Джеймсом Г. Блейном, государственным секретарем, после которого написал Исидору Лёбу (не родственнику), секретарю Всемирного еврейского альянса в Париже: «Мистер Блейн заверил нас, что ему прекрасно известно, что отчеты, представленные м-ром Чарлзом Эмори Смитом, нашим посланником в Санкт-Петербурге, не точны, но последний – человек честный, просто его обманули».

В 1891 г. он вместе с Джессом Зелигманом, Оскаром С. Штраусом и другими решил привлечь к ситуации в России внимание президента Гаррисона, и именно после их беседы в Россию была отправлена комиссия в составе полковника Джона Дж. Вебера и доктора Уолтера Кемпстера для изучения обстановки. В результате президент Гаррисон упомянул о положении евреев в России в своем послании конгрессу, что, по крайней мере в первое время, было воспринято в России благожелательно[41]. Шифф рекомендовал Гилберту Э. Джонсу, тогдашнему редактору нью-йоркской «Таймс», опубликовать статью Гарольда Фредерика, за которой последовали другие статьи, а затем и книга под названием «Новый исход».

Позже Шифф затронул эту тему на мероприятии, которое во всех остальных смыслах должно было стать радостным. Джесс Зелигман собирался отправиться в длительную поездку по Европе, и директора еврейских благотворительных ассоциаций в Нью-Йорке, вместе с попечителями синагоги «Эману-Эль», устроили в его честь ужин. Среди тех, кто произносил тосты, были Абрам С. Хьюитт, Сет Лоу, Оскар Штраус, Эллиотт Ф. Шепард и Джулиус Голдмен. Шифф председательствовал на ужине и, сказав о своем теплом отношении к гостю, воспользовался случаем и вкратце нарисовал картину существующих ужасов в России: «Никогда еще с тех пор, как наши предки обрели дом в этом полушарии, не требовалось столько людей, преданных интересам нашего народа, чем в нынешнее время. Десятки тысяч наших несчастных единоверцев выталкивают к нашим берегам. Их вынуждает эмигрировать нетерпимая родина, которая отказывает им в самом праве на существование. Повторяются средневековые сцены, мы невольно вспоминаем времена Фердинанда и Изабеллы, и это происходит в тот самый миг, когда, по прошествии четырех столетий, мы готовимся отпраздновать открытие континента, который один стал безопасным убежищем для всех угнетенных народов. Но, друзья мои, история повторяется! Ссыльные пятнадцатого века в немалой степени способствовали процветанию стран, давших им приют, в то время как Испания, тогда диктатор Европы, пришла в упадок и утратила силу и влияние».

В 1892 г. в России случился большой голод, и нью-йоркская Торговая палата предприняла шаги по сбору средств в помощь голодающим. Хотя Шифф принимал участие в сборе средств, он был против того, чтобы позволить распределять средства российским правительственным чиновникам, которых он в письме Чарлзу Б. Стоверу 3 февраля 1892 г. назвал «продажными и ненадежными тиранами». Он предлагал вместо того оплачивать расходы через графа Толстого.

Боясь, что его единоверцы откажутся жертвовать деньги на том основании, что русский народ преследует его собратьев, Шифф 8 февраля опубликовал заявление, призывая их участвовать в помощи и напоминая, что гонения на евреев в России инспирированы правительством.

В то время он содействовал изданию журнала под названием «Свободная Россия», который пытался распространять правду о России в англоязычных странах. В 1892 г., когда послом в России был назначен Эндрю Д. Уайт, Шифф вместе с другими попечителями «Фонда Гирша» поздравил Уайта с назначением, выразив надежду, что Уайт на досуге займется еврейским вопросом, но не позволит себе «подпасть под влияние атмосферы, часто превалирующей в придворных кругах».

В 1903 г. стало известно об ужасном погроме в Кишиневе (Бессарабия), во время которого 45 евреев были убиты и 66 тяжело ранены. По сравнению с более поздними погромами количество жертв было сравнительно невелико, однако Шифф был возмущен до глубины души. Он обратился к правительству США и сразу же начал принимать меры для помощи пострадавшим. Он послал два письма государственному секретарю Джону Хею. 27 мая того же года Шифф принял самое активное участие в общественном собрании в Карнеги-Холле, где говорил о своих чувствах. Вместе с Оскаром С. Штраусом, Сайрусом Л. Салзбергером и другими он собирал средства для помощи пострадавшим.

После писем к Хею Шифф 7 июня 1903 г. обратился к президенту Рузвельту: «В то время, когда Вы находились в отъезде… произошли ужасные события в Кишиневе. Едва ли эти зверства, равных которым не найти и в Средневековье и о которых мы читаем с содроганием, станут известны в полной мере всем, кроме правительства России… Возможно ли организовать какие-либо дипломатические действия со стороны нашего или других правительств, дабы выразить протест против действий правительства России? Не верится… что такое преступление против человечества совершилось в начале XX века. Однако сейчас не время взывать к России, поскольку дипломатическими средствами невозможно… выразить наше возмущение и отвращение к продолжающимся систематическим преследованиям и угнетению тех подданных империи, которые не принадлежат к православной церкви…»

Комитет организации «Бней Брит» обратился к государственному секретарю и попросил направить петицию, которую подготовили члены этой организации, относительно отношения к евреям. Хей выразил свое сочувствие членам комитета, однако указал: маловероятно, что правительство России получит такую петицию, посылка которой противоречит международным обычаям. Президент, который тогда находился в своей загородной резиденции в Ойстер-Бэй, отнесся к проблеме со своей обычной энергией и тут же согласился направить такую петицию. Депеша, подписанная Хеем, была составлена Рузвельтом. Большой опыт Хея в дипломатических делах позволил ему заранее предсказать, что правительство России откажется от получения такой петиции. Однако его вклад в решение вопроса заключался в том, что, вместо того чтобы посылать депешу в зашифрованном виде, он отправил ее открыто, уверенный, что, хотя в получении будет отказано, тем не менее депеша дойдет до правительственных чиновников и, возможно, возымеет какое-то действие. Шифф изначально не одобрял подобных ухищрений, но, после того как депеша была отправлена, выразил свое мнение в письме Нарциссу Левену от 21 июля: «Вы, несомненно, слышали об отказе русского правительства прочесть американскую петицию, но мы считаем, что тем не менее намерения, выраженные в петиции, осуществились, и можем лишь надеяться, что в России понимают: наша великая страна пристально следит за ее действиями, касающимися отношения к еврейским подданным».