– Я не хотел бы об этом говорить, если ты не против, – сказал он. – Эта женщина… она… она дьявол. Я уверен, что она как-то заставила Дину уйти, но не могу доказать как… – Он наклонил голову, целуя ее шею. – Прошу, давай не будем об этом.

Она с улыбкой кивнула и, продолжая смотреть ему в глаза, выскользнула из юбки. Потом Джулия помогла ему с презервативом и сама сняла блузку, чтобы их обнаженные тела могли беспрепятственно соединиться друг с другом. Впервые с тех пор как Дина ушла, Энт почувствовал себя свободным: его разум был чист, а тело свободно от пут одежды. Он положил руки ей на бедра и направлял ее движение, и она прижималась к нему и улыбалась.

– О-о-о-стонала она. – О-о, Энт, ты не мог бы двигаться немного глубже, чтобы я?… Эй! ЭЙ, КТО ТАМ?!

Внезапно Джулия спрыгнула с него, и они услышали чью-то возню в камышах. Надев блузку и юбку, Джулия отправилась в погоню. Эрекция Энта растаяла, как снег в июле, и он принялся натягивать штаны.

Когда он догнал Джулию на дороге, они увидели одинокую фигуру в камуфляже, удаляющуюся от них вдоль скал.

– Могу поспорить, что это солдат, – сказал он, на всякий случай подтолкнув ее так, чтобы она оказалась у него за спиной. – Я видел двоих на пути сюда.

– Ух, – сказала Джулия, застегивая блузку. Она тяжело дышала. – Эти солдаты – просто грязные свиньи. Один из них на днях подошел к Фиби на остановке и попытался ее поцеловать, представляешь?

– Американец?

– Один из них. Один из сотни, что разгуливает вокруг.

Они вернулись к коврику. Обессиленная погоней, Джулия рухнула вниз и подложила руки под голову.

– Что это за звезда?

– А? – Он слушал ее вполуха.

– Вот же. Одна-единственная на все небо. Ты же все знаешь о звездах.

– Да, но об этой не знаю.

Он сел рядом с ней.

– Посмотри повнимательнее.

Он покачал головой, и тогда она обвилась вокруг него и положила голову ему на колени. Он погладил ее по волосам, глядя в милое круглое личико. Вверх ногами оно было неузнаваемым-отдельные черты никак не хотели сопоставляться в единое целое.

– Я уверена, что она вернется, – сказала Джулия через некоторое время, сжав его пальцы.

– Она взяла ангела, – сказал Энт. – Не думаю, что она придет. Думаю, ей пришлось уйти.

– Почему?

Он пожал плечами, глядя на одинокую звезду.

– Не мерцает. Это, должно быть, планета. Может, Венера? Дина бы точно знала.

Он молчал, Джулия тоже, и он никогда не чувствовал себя ближе к ней, чем тогда. Она была добрым, полным жизни, эмоциональным, а еще удивительно чутким человеком.

– Я думаю, что она вернулась в Багдад, – сказал он в конце концов.

– Не будь глупым. Как она туда вернется?

Он снова пожал плечами.

– Это же Дина, она найдет способ. Военный поезд, или контрабанда на подводной лодке, или что-то в этом роде. Она выиграла пари, чтобы добраться сюда… – Его лицо исказилось. – А может, и нет. Может быть, все, что она говорила мне, было ложью. Так или иначе, она не вернется. Она переписала дом на мое имя.

– Но почему? – спросила Джулия.

– А почему нет?

– Да, но какая разница, у кого дом, если ее все равно здесь нет? Она твой опекун, а значит, он, так или иначе, будет твоим. Почему же она захотела, чтобы именно ты владел домом? Она попала в беду?

– Я не знаю. Она… – Энт потер лицо и прикусил губу, изо всех сил стараясь не заплакать. – Я скучаю, – вырвалось у него. – Она отправила меня в школу, потому что этого хотел мой отец, но у нее не было денег, и я до сих пор не знаю, где она их взяла. Я ненавижу, что ей пришлось так поступить, и я думал, – я знаю – что ее тоже от этого тошнит, но она все равно это сделала, потому что думала, что так будет лучше. Она приехала, потому что я был один и мне было страшно. Она уехала, потому что решила, что так будет лучше. Но я не могу, просто не могу перестать думать, что я нужен ей сейчас, а меня нет… – Его лицо скривилось, и Джулия села и обняла его.

– Я знаю, – повторяла она снова и снова. – Я знаю, знаю.

– У меня никого не осталось, – сказал он.

– У тебя осталась я. – Она поцеловала его в мокрую щеку. – Я рядом. Я всегда буду рядом. Мы станем стариками, и ты будешь хромать, но мы все равно вернемся на пляж, и ты снова прижмешь меня к себе и поцелуешь. – У нее покраснели щеки, а глаза мерцали в сумерках. – Мы еще устанем от мирных дней. Наши дети будут лазить на «зубы дракона», и кувыркаться в песке, и будут с ног до головы покрыты мхом. И я побываю везде и увижу все, а ты станешь знаменитым актером…

Она встала на колени и погладила его по волосам.

– Не сейчас. Еще нет. Ты должен пойти в театральную школу. Занимайся как можно лучше. Особенно для нее, но и для меня тоже.

Он засмеялся, и она тоже рассмеялась, но затем сказала серьезно:

– Если ты станешь знаменитым и начнешь выступать на сцене, она всегда будет знать, где тебя искать. И если ты будешь продолжать приезжать в Боски, тоже.

– Я люблю тебя больше всех на свете, – сказал он просто.

– Знаю. И я тебя.

И она взяла его за руку, положила себе на грудь и поцеловала его, покачиваясь у него на коленях.

– Джулия.

Голос прозвучал на расстоянии вытянутой руки, холодный, четкий, и они оба подпрыгнули.

– Ты, ты. Подойди-ка сюда.

Сердце Энта сжалось от омерзения.

Джулия вскочила на ноги, и он встал за ней, и там, на пустыре перед ними стояли Алистер Флэтчер, отец Джулии, и ее брат.

С видом кота, почуявшего сметану, Йен указал на Джулию и Энта.

– Я же говорил, что это они, – сказал он, отступил назад и скрестил руки.

Алистер смотрел куда-то вдаль, на море.

– Джулия, возьми свои туфли, мы уходим, – едва слышным голосом произнес он.

– Но папа-мы не…

– Мы уходим, – перебил он ее голосом, холодным, как лед.

Она начала поднимать противогаз, коврик, юбку, которую она только что сняла. Но она была неуклюжей и уронила вещи, и Энт попытался помочь ей, но тут использованный презерватив и упаковка от него упали с коврика на землю прямо на одну из туфель Энта.

– Минутку, – сказала Джулия совершенно спокойно, хотя ее лицо побелело. – Мне нужно собрать все это, папочка. Папочка, мы ничего плохого не делали.

– Ты шлюха, и ты знаешь это, не так ли? – сказал Алистер непринужденно. – Шлюха – значит, распутная женщина, и это ты. Как же я рад, что твоя мать умерла и не может видеть, какой шлюхой стала ее дочь. – Его голос дрогнул. – Как ты могла?… Нет, мы не будем это обсуждать. Ты возвращаешься в школу – неделей раньше. Я больше не хочу видеть тебя в доме. По крайней мере пока ты не выйдешь замуж. Что касается тебя… – Он повернулся к Тони. – То я понимаю, почему Дина ушла. Ты опасен, а твой ум извращен. Ей по горло хватило этой истории с вещами, которые даже не ее, а тут еще ты с твоим девчачьим страхом темноты и жалобами на школу. Она потакала тебе все эти годы, и так ты отблагодарил ее. Ты дрянной мальчишка, Энтони. Дрянной до мозга костей.