Я чувствовала себя сильной, защищенной и уверенной в себе, не смотря на то, что слабость еще не до конца отступила.

Но основным, поглощающим, всеобъемлющим чувством было беспокойство, сводящее с ума. Александр. Будет ли Инквизитор рад меня видеть? Именно так, как раньше? Любит ли он меня как раньше? Прошло так много дней… Любовь, это удивительное чувство, раскрывшееся для меня совсем недавно. Я любила Александра, любила так сильно, что внутри всю сжималось от того, что я не могу всю бросить и прийти к нему. Именно с этим чувством я боролась ранним утром. Меня съедала изнутри мысль, что я так и не сказала ему об этом, я просто растерялась, еще не до конца понимая, что чувствую. Я беспокоилась, что это задело его, что он думает, что я не испытываю этих чувств.

Джеймс и Беатрис проводили все свое время в доме или в Версале. Они не возвращались в Аркерон. Эти двое стали для меня примером нежности и заботы. Я никогда не видела ничего подобного. Джеймс грел молоко Беатрис каждый вечер перед сном, набрасывал ей шаль на плечи свежим вечером в саду. Беатрис готовила любимое блюдо Джеймса — гратен из картофеля, сыра и очень жирных сливок. Да, да, Беатрис умеет готовить и, скажу честно, делает это отлично. Они получили то, за что боролись много лет — свободу и безопасность. И эта спокойная жизнь безумно им шла.

Наконец настояло время, когда я полностью окрепла. Беатрис подарила мне свое платье из черного струящегося шелка на тонких бретельках в пол, а сама облачилась в зеленое с пышными фонариками-рукавами на плечах и огромным, почти вульгарным, разрезом до бедра. У Джеймса был простой бежевый камзол с запонками из изумруда.

— Ты останешься в Аркероне? — неловко спросила я Джеймса.

Мы стояли в прихожей, готовясь открыть тень.

— Мне милее ночной лес на фоне тускнеющего закатного неба. Отблески костра и лунная дорожка на воде. Я предпочту полевые травы и нагретую солнцем землю, соленые брызги моря, чем сковывающие стены вокруг. Я не останусь здесь, конфетка.

Внутри все сжалось от печали или досады. Я хотела бы узнать его получше.

— Но мы Заклинатели теней, — усмехнулся он, видя мою печать, — Я буду навещать тебя так часто, что успею надоесть тебе. Чтобы не произошло, я всегда буду рядом, оберегать и любить тебя, моя Дейдре.

Быстро бросила взгляд на Беатрис, чтобы оценить ее реакцию на слова Джеймса. Но женщина смотрела прямо перед собой и выглядела такой же довольной, как и раньше. Она знает его лучше, чем я и эти слова не стали для нее откровением. Мне стало немного грустно, что мое детство было лишено этих людей. Кто знает какой бы я выросла и была бы я той, кем являюсь сейчас. Но прошлое есть прошлое, его не изменить, нужно смотреть в будущее.

Я любила возвращаться в Аркерон и любила возвращаться в Версаль. Все внутри трепетало от томительного ожидания, но мы не спешили. Сегодня праздник весны на юге, начинается жаркое лето, море теплеет, ночи перестают быть прохладными, дожди будут редкими гостями на протяжении четырех месяцев. Весь город будет веселиться и праздновать, и мы присоединимся к ним сегодня. Тень вызвал Джеймс и, как ни странно, я ее не видела. Джеймс взял меня правой рукой, а Беатрис левой, и мы вошли в магическое искаженное пространство. С непривычки все внутри заклокотало, чистая магия заструилась по венам опьяняя. Мгновение и дымка рассеялась, и мы оказались в большом зале, где вовсю шел праздник. Аскетичный замок сегодня был украшен цветами всех возможных оттенков: янтарные, изумрудные, пурпурные, алые и розовые, они рябили в глазах и заполняли горячий влажный воздух дурманящими ароматами.

Я вижу множество придворных; воздух наполнен музыкой, голосами, весельем. И свечи, лес свечей — воск оплывает, и они становятся похожими на изъеденные термитами древесные стволы. Зрелые и совсем юные, невозмутимые и нетерпеливые, такие все разные и их было так много, колдуны и обычные люди любопытно разглядывали нас. Не думаю, что они поняли откуда мы появились, вокруг царил хаос и веселье. Помедлив мгновение под пристальными и проницательными взглядами, почтительными и надменными, я шла вперед, смотря перед собой. Кто обратил внимание на нас, приветствовал реверансами и поклонами. Толпа расступалась, а мы двигались к богато украшенному столу, где должен был быть Маль и Александр.

— С возвращением, — кто-то шепнул мне в ухо. Я оглянулась и увидела улыбающегося Лорена. За его спиной я заметила мальчишку Мартина в красивом белом камзоле с вышитыми красными пуговицами. Такие камзолы обычно носят ученики лекарей.

— Уж больно ты довольный, — хмыкнула Беатрис, улыбаясь во все зубы.

— Нет причин печалиться, красавица, — ответил он и растворился в толпе.

На душе стало тепло, я видела в глазах людей эйфорию и восторг, а не страх и напряжение.

И тут я увидела его. Он великолепен в черных брюках и черном камзоле. Александр. Почувствовав мой взгляд — он повернул голову и не спускал с меня глаз, пока мы медленно продвигались к ним. Уголки его губ растянулись. Я зацепилась за его взгляд и улыбку. И, не помня себя, зашагала мимо придворных и слуг. Для меня больше не существовало ни людей, ни времени. Только он. И он пошел мне на встречу. Всего несколько широких шагов и он притянул меня ближе, откинул с лица непослушные волосы и нежно поцеловал меня прямо в губы. Я растворилась в нем, забыла о придворных и потеряла счёт времени. Это был одновременно очень длинный и короткий поцелуй в моей жизни. Сегодня от него пахло морем сильнее, чем обычно. Его крепкие руки скользнули по моей талии и крепко сжали. Это было возмутительно неприлично! Я залилась краской с головы до пят, когда он от меня отстранился.

— Неужели я смутил тебя поступком? — его глаза смеялись.

— Кажется, тебе нужно быть чуть сдержаннее, — хихикнула я.

Его рука коснулась моей скулы, шершавые пальцы нежно гладили меня по щеке. Я так скучала по нему!

Иногда любовь бывает не только глупой, но и молчаливой. Моя была молчаливой. Но я собиралась это исправить. Теперь я это могу.

— Всегда думал, что сдержанность твоя отличительная черта, Галлиган, — ухмыляясь сказал Джеймс за моей спиной. Беатрис лениво взяла его под руку.

— Рад видеть тебя, Беллигарде, — Александр отстранился и мужчины крепко обнялись, затем добавил: — Но я все еще зол на тебя за то, что