– Проныра… прав. Расскажите хотя бы… про ящики. Насчет всего остального… сами, если надо, додумаемся, – поддакнул Убби. Говорить ему было неудобно. Экономя себе нервы, он разрезал бифштекс всего на три части, и теперь челюсти северянина, в отличие от наших, работали в форсированном режиме и практически без остановки.

Прочие гости промолчали. Но их молчание объяснялось отнюдь не равнодушием к затронутой теме, а тоже являло собой согласие со мной.

– Ну что ж, ничего удивительного. Именно этого я от вас и ожидал… – Тамбурини отложил нож и вилку, отер губы салфеткой, отпил из стоящего перед ним бокала немного воды, вновь отер губы, после чего огорошил нас неожиданным вопросом: – Вам что-нибудь известно о Марсе, господа?

– Это вы о каком Марсе? – попросил уточнения Сандаварг. Он только что прожевал и проглотил первый кусок своего бифштекса и сейчас прицеливался вилкой ко второму, гадая, каким боком проще всего затолкать его в рот. – О красной полуденной звезде, что названа в честь древнего бога войны? Или о той мачте, на которую Проныра каждое утро заставляет влезать свою женщину? – И, сообразив, что второй вопрос прозвучал довольно двусмысленно, добавил: – Я про мачту, что на палубе их развалюхи торчит, а не о… э-э-э… В общем, неважно.

Краснеть от стыда северяне не умеют по двум причинам: из-за своего свирепого, неотесанного нрава, а также потому, что на их краснокожих физиономиях румянец все равно незаметен. Как, впрочем, и нас оговорка Сандаварга ничуть не смутила. У Долорес хватило чувства юмора над ней посмеяться, а я так и вовсе просиял от такого комплимента в мой адрес. Еще бы, ведь Убби ненароком сравнил мое достоинство с гордо устремленной ввысь марсовой мачтой, когда оно, сказать по правде, тянуло максимум на средней величины бушприт.

– Я имею в виду, конечно же, полуденную звезду, – пояснил глава ордена, – которая на самом деле вовсе не звезда, а соседняя с нашей Землей, похожая на нее размерами планета.

– Вон как даже! Кто бы мог подумать! – подивился Убби, для которого это известие стало настоящим откровением.

– На том Марсе нет ни воды, ни воздуха, ни жизни, – не преминула блеснуть эрудицией Малабонита, разбирающаяся не только в мачтах, но и в астрономии. – А в эпоху Чистого Пламени туда летали люди. И не только летали, но и вроде бы даже построили там город. Хотя что они там забыли, ума не приложу. Зачем нужно лететь в такую несусветную даль, чтобы селиться на совершенно пустой планете посреди голой хамады?

– Не город, госпожа Проныра, а лишь несколько станций вроде «Инфинито», – поправил всезнайку гранд-селадор. – Только рассчитаны они были не на подводные, а на марсианские условия. Все эти станции строились, разумеется, исключительно в научных целях, поскольку добывать там полезные ископаемые и переправлять их на Землю было катастрофически дорого. Однако для артефактов, на какие однажды наткнулись работающие на Марсе ученые, было сделано исключение. И все эти крупногабаритные находки, коих набралось тридцать три единицы, были в итоге оттуда вывезены.

– Контейнеры Макферсона! – моментально догадался я. – Так, значит, их доставили на Землю не Вседержители, а люди!

– Истинно так, – подтвердил Тамбурини. – Но люди всего лишь отыскали и присвоили себе то, что им изначально не принадлежало. Настоящими же хозяевами этого груза были и фактически остаются по сию пору Вседержители. Это они бросили на Марсе контейнеры, которые затем пробыли там неизвестно сколько времени: возможно, века, возможно, тысячи лет, а возможно, миллионы. Одно мы знаем абсолютно точно: когда-то четвертую планету от Солнца усеивали такие же Столпы, но со временем все они исчезли. Был ли Марс до их появления подобен цветущей Земле или это не они уничтожили на нем жизнь – ныне этот вопрос подавно неразрешим. А вот пролить свет на причину, которая уничтожила сами марсианские Столпы, мы, вероятно, сможем. И она, как хочется надеяться, сокрыта в доставленных вами контейнерах.

– Но если люди знали об их разрушительной силе еще до года Всемирного Затмения, почему они не предприняли попыток снести Столпы сразу, как только те вонзились в Землю? – полюбопытствовал Гуго.

– Потому что на тот момент у людей попросту не было знаний, какими сегодня располагаем мы, – ответил главный табуит. – Более того, исследователи Марса вообще понятия не имели, на что они наткнулись. Случилось это примерно за полтора века до года Всемирного Затмения. Сначала они обнаружили странный кратер, который был доверху завален грунтом. И вокруг которого не было характерного для метеоритных кратеров кольцеобразного вала. Зондирование показало, что это идеально круглое углубление и впрямь пробил не метеорит. И к тому же впоследствии оно не однажды подвергалось искусственному расширению и обработке. Даже одна такая яма являлась поводом для сенсации. Но когда аналогичные засыпанные кратеры начали обнаруживать на одинаковом расстоянии друг от друга везде, где только велись научно-исследовательские работы, открытие марсианских колодцев произвело в ученом мире настоящий фурор. Человечество получило первое неоспоримое свидетельство того, что когда-то наш сосед по Солнечной системе был обитаем. И каких масштабов свидетельство! Весь изрытый колодцами Марс представлял собой по сути одно гигантское доказательство существования инопланетной жизни.

– Одни лишь колодцы, и только? – Я недоуменно вскинул брови. – А как же обломки? Неужели вокруг оставленных Столпами дыр не обнаружилась иносталь?

– Резонное замечание, – кивнул Тамбурини. – В том-то и дело, что да – не обнаружилась! Ни кусочка, ни малюсенькой заклепки, можете себе представить? Но кое-что исследователи все-таки откопали. То самое «кое-что», которое как раз в эту минуту разгружается с вашего бронеката. В центре каждого колодца, на глубине около полукилометра находился такой контейнер. Техника марсианских станций позволяла извлечь артефакты на поверхность, и их было добыто столько, до скольких ученые сумели добраться. В электронных архивах «Инфинито» сохранилось достаточно документов, где описана технология вскрытия контейнеров и опыты, какие проводились над их содержимым, после того как их переправили на Землю. Вскрываются они в принципе не сложно и без применения режущего инструмента. Надо лишь знать систему встроенных в них замков, схему их отпирания и иметь подходящие ключи, набор которых для всех артефактов одинаков. Однако усилие, какое нужно для этого приложить, и порядок использования ключей не позволяют добраться до содержимого контейнеров вручную. Для их вскрытия было изобретено специальное устройство, воссоздание которого мы, кстати сказать, завершим со дня на день.

– Как это интригует! – заерзал от возбуждения Сенатор и даже отложил вилку, поскольку наш разговор переключился на обожаемую им техническую тему. – Погодите минутку, мсье гранд-селадор, позвольте мне самому догадаться! Раз порядок открывания контейнеров столь энергоемок, а ключ для этого универсален, значит, они являются элементом некоего технологического процесса. Который, в свою очередь, не уникален, а стандартизирован для энного количества одинаковых мощностей, в коих сей процесс протекает. И если допустить, что эти мощности – Столпы, что наиболее вероятно, – значит, контейнеры представляют собой их непосредственные функциональные узлы, заложенные в конструкцию Столпа еще на стадии его производства. И эти узлы, могу ручаться, имеют для башен Вседержителей далеко не второстепенное значение.