– Ты детей разбудил, – сказал он.

– Алек, у нас тут вроде как чрезвычайная ситуация, – огрызнулся Магнус.

Значит, это и есть Алек Лайтвуд! Кит почему-то ожидал, что тот окажется старше.

– Маленькие дети, которых разбудили среди ночи, тоже чрезвычайная ситуация, – отрезал Алек. – Так, просто сообщаю.

Магнус сбросил плащ, и Алек тут же подхватил его точным движением, говорившим о том, что он к этому привык.

– Ладно, отодвиньте мебель, – велел Магнус Таю и Киту. – Мне потребуется место. – И, пока они передвигали стулья и небольшие книжные шкафы, покосился на Алека: – Ну и где дети?

– Оставил их с милой девушкой по имени Кристина. Она сказала, что любит детей.

– Ты оставил детей с чужим человеком?

– Все остальные спят, – возразил Алек. – К тому же, она знает колыбельные песенки. По-испански. Раф уже в нее влюблен. – Он вновь покосился на Кита. – Клянусь Ангелом, это стремно, – вдруг выпалил Алек, словно не сумев сдержаться.

Киту стало не по себе?

– Что стремно-то?

– Он имеет в виду, ты похож на Джейса, – объяснил Магнус. – Джейса Эрондейла.

– Моего парабатая, – с любовью и гордостью произнес Алек.

– Мы с Джейсом знакомы, – сказал Кит. Он следил за Таем, который с трудом волок стул. Стул вовсе не был слишком для Тая тяжелым – но то, что Тай все судорожно сжимал и разжимал кулаки, делало его движения непривычно неуклюжими и раскоординированными. – Он заехал в Институт Лос-Анджелеса после моего… после того, как они выяснили, кто я.

– Легендарный Потерянный Эрондейл, – сказал Магнус. – Знаешь, я-то уж думал было, что это просто слух, который пустила Катарина – вроде как с Лох-Несским чудовищем или Бермудским треугольником.

– Катарина выдумала Бермудский треугольник? – переспросил Алек.

– Александр, не говори ерунды. Рагнор его выдумал. – Магнус легонько коснулся руки Ливви. Она вскрикнула. Тай выронил стул, с которым мучился, и судорожно набрал воздуху в грудь.

– Вы делаете ей больно, – сказал он. – Не надо.

Тай говорил тихо – но Кит услышал в его голосе сталь, и увидел того мальчишку, который в доме его отца приставил ему нож к горлу.

Магнус оперся ладонями о стол.

– Постараюсь, Тиберий, – произнес он. – Но чтобы ее вылечить, мне, возможно, придется сделать ей больно.

Тай уже вроде бы собирался что-то ответить, но тут дверь распахнулась, и в библиотеку влетел Марк. Он увидел Ливви и побелел как полотно.

– Ливви. Ливия!

Он дернулся вперед, но Алек перехватил его за руку. При всей своей стройности, Алек был силен, а его хрупкость – обманчива. Пока он удерживал Марка, из руки Магнуса вырвалось синее пламя, и колдун провел огнем вдоль бока Ливви. Рукава ее куртки и рубашки словно растаяли и обнажили длинный, скверно выглядящий порез, сочившийся желтой жидкостью.

Марк со свистом втянул воздух.

– Что происходит?

– Стычка на Сумеречном базаре, – коротко сообщил Магнус. – Ливию ранили осколком из-под склянки, в которой хранился ориатический[47] яд. Отравление им очень сильное, но вылечить можно. – Он провел пальцами по руке Ливви, и под ее кожей словно засиял свет, пульсирующий изнутри.

– На Сумеречном базаре? – возмутился Марк. – Какого черта Ливви делала на Сумеречном базаре?

Никто не ответил. Кит почувствовал себя так, словно съеживается внутри.

– Что происходит? – спросил Тай. Он все еще сжимал и разжимал кулаки, словно пытался стряхнуть что-то с пальцев, и отвел назад плечи. Тай как будто выражал тревогу и волнение в бесшумной музыке, что заставляла его нервы и мышцы плясать. – Этот синий свет – он вообще нормален?

Марк сказал что-то Алеку, и тот кивнул. Алек выпустил юношу, Марк подошел к столу и положил руку Таю на плечо.

– Магнус тут круче всех, – заверил его Алек. – Исцеляющая магия – как раз его специальность. – Он говорил мягко, искренне сопереживая, а не как тот, кто старается говорить тише, лишь для того чтобы успокоить собеседника. – Однажды он вылечил и меня. Это был яд демона; я должен был умереть. Можете ему доверять.

Ливви вдруг охнула и выгнулась; Тай стиснул пальцы. Затем она расслабилась, румянец начал возвращаться на лицо, щеки порозовели. Тай начал успокаиваться.

– Яд вышел, – сказал Магнус. – Теперь надо разобраться с кровопотерей и порезом.

– Для того и другого существуют руны, – сказал Тай. – Я могу их нанести.

Но Магнус покачал головой.

– Лучше ими не пользоваться. Часть своей силы руны забирают у того, на кого их нанесли, – объяснил он. – Если бы у нее был парабатай, мы могли бы попробовать взять силу у него, но у нее же его нет, так?

Тай промолчал. Его лицо окаменело, побелело как полотно.

– Нет, – ответил Кит, сообразив, что Тай ничего не скажет.

– Ничего страшного. С ней всё будет в порядке, – заверил их Магнус. – И, кстати, мы можем перенести ее в спальню. Зачем ей спать на столе?

– Я помогу ее донести, – сказал Марк. – Тай, идем с нами.

– Алек, можешь заглянуть в лазарет? – спросил Магнус, пока Марк поднимал сестру на руки. – Ты знаешь, что мне оттуда нужно.

Бедняжка Ливви, – подумал Марк. – Если бы она знала, что ее таскают туда-сюда как мешок картошки, она бы не обрадовалась.

Алек кивнул.

– Возьми с собой Кита, – добавил Магнус. – Чтобы все унести, тебе понадобятся лишние руки.

Кит обнаружил, что не прочь поговорить с Алеком. Присутствие Алека, тихого и сдержанного, как-то утешало. Выходя из комнаты, Кит обернулся и посмотрел на Тая. У Кита никогда не было ни братьев, ни сестер, ни даже матери – у него был только Джонни, его отец. Его покойный отец. И Кит не думал, что у Джонни было бы такое лицо, как у Тая – словно самой возможности того, что с Ливви что-то случится, было довольно, чтобы сломать его изнутри.

Может, это с ним самим что-то не так, подумал Кит, шагая за Алеком по коридору. Может, это у него неправильные чувства. Он никогда особо не задумывался о матери, о том, кем она была, а разве человек с правильными чувствами не думал бы об этом?

– Итак, вы с Джейсом знакомы, – произнес Алек, мягко ступая по ковру. – И как он тебе?

– Джейс? – удивился Кит. Он понятия не имел, зачем кому-то спрашивать его мнение о главе Института Нью-Йорка.

– Поддерживаю светскую беседу, и все, – Алек кривовато улыбнулся, словно оставил часть мыслей при себе. Они вошли в дверь с табличкой «Лазарет» и очутились в просторной комнате, заставленной старомодными узкими железными кроватями. Алек подошел к столу и стал перебирать расставленные на нем лекарства.