— Сколько времени прошло с тех пор, как здесь проводились какие-нибудь работы?

— Корзинка с веревками была поднята сюда два месяца назад. Мы это сделали для того, чтобы работники могли подобраться к статуе, которая находилась в весьма плачевном состоянии. Нужно было отодвинуть ее и исследовать трещину. Корзина подвешена к стене и башне при помощи движущихся веревок. Это воистину гениальное устройство. Его изобрел один ремесленник. Работы уже были в полном разгаре, когда их приостановил брат Эдвиг. И надо сказать, был совершенно прав. Он упирал на то, что брат Габриель должен был предварительно согласовать свои планы с ним. Тем самым он дал ризничему понять, кто этом деле главнее.

— Опасная работенка, — сказал я, посмотрев веревки.

— Пожалуй, вы правы, — пожал плечами он. — Гораздо безопасней было бы использовать леса. Но лично я не могу даже помыслить о том, чтобы наш казначей утвердил стоимость столь дорогостоящих работ.

— Похоже, вы недолюбливаете брата Эдвига, — небрежно заметил я.

— Да как вообще его можно любить? Этого толстого мерзкого хорька, который только и делает, что повсюду охотится за каждым пенни?

— Скажите, он часто советуется с вами по поводу движения денег в монастыре?

Я не сводил с него внимательного взгляда.

— Он не советуется ни с кем, кроме аббата, — осторожно пожал плечами приор. — Зато не жалеет наше время, заставляя отчитываться за каждый потраченный фартинг.

— Понятно. — Я отвернулся, чтобы взглянуть на колокольную башню. — А как вы добираетесь до колоколов?

— С нижнего этажа туда поднимается лестница. Если хотите, могу вам показать. Навряд ли работы теперь будут продолжены. Брат Габриель загубил не только себя, но и все это дело.

Я в недоумении поднял бровь.

— Скажите, приор Мортимус, как вы можете так сильно скорбеть по девушке-служанке и не выказывать никакого сочувствия по поводу смерти брата по вере, с которым провели бок о бок много лет?

— Я уже однажды говорил вам, что долг монаха в этой жизни в корне отличается от обязанностей обыкновенной женщины. — Он твердо посмотрел на меня. — И, прежде всего, он обязывает его не быть извращенцем.

— Я чрезвычайно рад, брат приор, что вы не являетесь мировым судьей короля.

Он повел меня сначала по ступенькам вниз, а потом через дверь к длинной винтовой лестнице, которая поднималась до высоты крыши. Мы взбирались по ней довольно долго, и прежде, чем попали в узкий деревянный коридор, упиравшийся еще в одну дверь, я порядком запыхался. Через незастекленное окно открывался головокружительный вид на окрестности: белые поля и леса — с одной стороны и серое море — с другой. Должно быть, на протяжении многих миль не было более высокого места, чем то, на котором ныне находились мы. За окном жалобно завывал ветер и, задувая в пустой проем, шевелил нам волосы.

— Нам сюда, — сказал приор, и мы вошли в пустую комнату с дощатыми полами, в которой я увидел свисавшие сверху толстые колокольные веревки.

Подняв глаза, я выхватил взглядом тусклые очертания огромных колоколов. Посреди комнаты находилось обнесенное перилами большое круглое отверстие. Когда я подошел к нему, передо мной раскинулся еще один захватывающий дух вид на лежавшую внизу церковь. Мы находились так высоко, что маячившие внизу люди казались нам муравьями. В двадцати футах от нас висела корзина с инструментами и ведрами, прикрытыми большой тряпкой. Веревки, которые ее держали, были протянуты через находящееся посреди данной комнаты отверстие и привязаны к мощным, прикованным к стенам креплениям.

— Если бы не эта дыра, — заметил приор, — колокольный звон мог бы оглушить всякого находящегося здесь. Работающим в этой комнате служкам подчас приходится затыкать уши.

— Могу себе представить, если от этого звона глохнут уши даже у тех, кто внизу. — Я увидел ведущую вверх небольшую деревянную лестницу. — А эти ступеньки, очевидно, ведут к самой колокольне?

— Да, — ответил приор. — Они служат специально для тех, кто там работает. Вернее, следит за тем, чтобы колокола содержались в порядке.

— Давайте-ка мы с вами по ним поднимемся. Только мне хотелось бы, чтобы вы пошли первым.

Лестница привела нас еще в одну комнату, в которой перилами ограждались уже сами колокола. Прикрепленные к крыше большими кольцами, они были воистину огромными, каждый по величине намного превосходил человеческий рост. Здесь так же, как в первом помещении, все было на виду и ничто не могло быть спрятано. Я подошел к колоколам, стараясь держаться как можно дальше от ограды, которая была довольно низкой. Тот колокол, что находился ко мне ближе остальных, был покрыт орнаментом. К нему была прикреплена дощечка с надписью на каком-то иностранном языке.

— Arrancado de la barriga del infiel, ano 1059, — вслух прочел я.

— Извлечено из живота язычника, — сказал приор Мортимус.

Я вздрогнул, ибо его голос раздался прямо у меня над ухом.

— Сэр, — произнес он, — я хотел бы вас кое о чем попросить. Вы обратили внимание на аббата? На то, как он держался?

— Да.

— Все эти происшествия его окончательно сломили. Ему уже не под силу вести дела монастыря. Когда встанет вопрос о его замене, лорду Кромвелю потребуется преданный человек. Человек твердой воли. Я слыхал, что своим сторонникам в монастырях он оказывает всяческую поддержку.

При этих словах он бросил на меня многозначительный взгляд. Не скрывая своего удивления, я покачал головой:

— Приор Мортимус, неужели вы и впрямь думаете что после всего, что здесь произошло, этому дому будет дозволено продолжать свое существование?

— Но как же это… — Вид у него был потрясенный. — Этого никак не может быть. Я хочу сказать, что наша жизнь… что не может же она так просто взять и прекратиться. Ведь нет такого закона, который заставит нас сдаться. Я знаю, ходят слухи, что монастыри скоро закроют. Но этого нельзя делать. — Он отчаянно замотал головой. — Ни в коем случае.

Он придвинулся ко мне еще на шаг, прижав к перилам, и отвратительный запах его грязного тела ударил мне в нос.

— Приор Мортимус, — сказал я, — будьте так любезны, отойдите в сторону.

Взглянув на меня с изумлением, он отступил, освободив мне проход.

— Но послушайте, сэр, — не унимался он. — Я могу спасти этот дом. Это вполне в моих силах.

— Все, что касается судьбы монастыря, мне надлежит обсуждать исключительно с лордом Кромвелем. — В ту жуткую минуту я подумал, что приор может сбросить меня вниз, и от этой мысли во рту у меня пересохло. — Я уже все посмотрел — все, что мне было нужно. Здесь ничего нельзя спрятать. Поэтому давайте спускаться вниз.

Мы шли по лестнице в полной тишине. Не помню, чтобы когда-нибудь я испытывал такую радость, как в тот миг, когда ощутил под ногами землю.

— Вы собираетесь в путь прямо сейчас? — поинтересовался приор.