Таким образом я стал хозяином Колетт, сороки-болтушки, существа склочного, жуликоватого, но чертовски забавного. Всего через несколько дней, несмотря на ее отвратительный характер, мы стали настоящими друзьями.

Мы направились на северо-запад, и Кассегрен устроил шоу в Кагоре. Местная публика обожает ярмарочные представления; поэтому известие о свирепом бенгальском тигре, «ужасном тигре по кличке Факир», как говорилось в афише, позволило заполнить «под завязку» палатку Кассегрена.

— Ну, приятель, постарайся проделать хорошую работу; от первого дня зависит последующий успех. Я надеюсь, что для парня, способного надурить тигра в джунглях, проблем на арене не будет!

Вот как должно было выглядеть выступление Факира.

Сначала он сидел на табуретке, обтянутой красной материей, потом стрелял из пистолета, проделывал несколько танцевальных па под звуки барабана и, наконец, обнимал меня.

Сначала выступили три ученых собаки, разыгравших небольшую пантомиму, потом несколько небольших бантамских петушков станцевало джигу, и старый шимпанзе, куривший трубку, изобразил игру в карты.

Доброжелательная публика аплодировала, но было ясно, что все ждали выступления тигра.

И вот Факир появился на арене. Это было громадное животное; его огненная шкура с черными полосами придавала ему величавый вид. Под низким лбом с серебристыми пятнами огромные глаза сверкали зеленым пламенем.

Он медленно обошел клетку, отбросил лапой табуретку и улегся на песок.

Стоя за перилами, с хлыстом в руке, я смотрел на зверя. Потом я вспомнил изъеденного молью тигра, встреченного мной когда-то в джунглях. Да, сравнение было не в его пользу…

— Вперед, Джонни, — шепнул мне Кассегрен, — номер должен пройти с блеском!

Я толкнул решетчатую дверцу.

Теперь я находился в клетке, лицом к лицу с гигантским хищником.

Он не шевелился, и я заметил проблеск удивления в его огромных зрачках. Удивление, которое я быстро понял: не увидев своего прежнего дрессировщика, он воспринял меня как врага.

— Встань, Факир!

Он сжался и прижался к земле; его хвост легонько забил по песку.

— Встать!

Его жуткий взгляд остановился на мне; волна злобы прокатилась у него по позвоночнику.

Прошло минуты две; среди публики раздался шум. Зрители были не столько удивлены непослушанием животного, сколько почувствовали приближение драмы. Я услышал, как за моей спиной Кассегрен оборвал возглас ужаса. Внезапно чудовище зарычало — прозвучал глухой рокот гнева и ярости, и приготовилось к прыжку.

Я услышал щелчок взведенного курка револьвера; Кассегрен, в ужасе и отчаянии, был готов выстрелить.

Но роковой прыжок не состоялся. Неожиданно послышался звонкий крикливый голосок:

— Встань, Факир! Встань, мой хороший!

Мне показалось, что случилось чудо: Факир быстро обернулся, вспрыгнул на табуретку, дернул за шнур, привязанный к курку пистолета, потом спрыгнул на землю и проделал несколько танцевальных па, потом потянулся ко мне мордой для финального поцелуя. Номер закончился, и Факир бросился в клетку, где и улегся с чувством исполненного долга.

Раздались громкие аплодисменты, и Кассегрен обнял меня со слезами на глазах.

И тогда я увидел Колетт, сидевшую на одной из поперечин палатки и энергично искавшую блох в своем блестящем наряде. Я понял, что это она взяла на себя руководство номером в трудный момент и даже изобразила рокот барабана. Короче, она создала для тигра привычную обстановку представления.

С тех пор я больше не заходил в клетку Факира, но Колетт с удовольствием исполняла роль дрессировщика. Номер от этого стал еще более необычным, что положительно отразилось на наших заработках.

Крауч, Купер и Брашер никогда не скажут, почему они поставили свой бриг на якорь у острова Араганга. В конце концов, это их дело…

Крауч был капитаном, Купер — главным помощником, а Брашер — вторым рулевым. Все трое числились владельцами брига, экипаж которого состоял из одних канаков.

Когда они подошли к острову, Вапоо, старший матрос, заявил, что канаки не станут высаживаться на берег.

— Несомненно, очередной дювель-дювель, как они называют всякую чертовщину, — сказал Крауч, давно усвоивший, что над предрассудками островитян нельзя подшучивать. — Хотел бы я знать, какой именно?

— Это Вонгоноо, — ответил ему канак и добавил на английском: «Ghost-Gull»[45]. Услышавший его Брашер поморщился.

— Вы что-нибудь знаете об этом? — спросил рулевого капитан.

— Да, они имеют в виду птицу, которую называют Ghost-Gull или чайкой-призраком. Ее стоило бы называть Flying Crest[46] или «Летающий хохолок», потому что это единственная часть этого отвратительного создания, которую можно увидеть, если вам повезло повстречаться с ним.

— Глупости, — проворчал Крауч.

— Разумеется, я сойду на берег, — сказал Брашер, — хотя и предпочел бы этого не делать. Слишком многое рассказывают об этой шельме.

— Если бы удалось подстрелить ее, то мы получили бы за нее хорошие деньги, — засмеялся Крауч.

— Вероятно, весьма приличную сумму, — сказал рулевой, — и я не стал бы больше рассуждать об этом.

Три моряка высадились на берег. В их распоряжении оказалось большое количество кокосовых орехов; на острове во множестве водились дикие цесарки; попалась им и большая дрофа.

— Страна с медовыми реками и кисельными берегами, — пошутил Крауч. — И замечательно, что рядом с нами нет мускатных рож, чтобы портить нам настроение.

Население острова вымерло в результате болезни, вызванной этим ужасным северным ветром, и после этого на нем больше никто не поселился.

— Нам нужно поставить палатку на берегу небольшого внутреннего озера, — предложил капитан. — По крайней мере, там мы будем подальше от тараканов с судна.

Жизнь в палатке имела множество преимуществ по сравнению с жизнью на судне. Погода стояла прекрасная. В небольшом озере водилось много рыбы, соседние заросли кишели дичью. Купер обнаружил залежи перламутровых раковин, хорошо продававшихся на рынке, и за короткое время они загрузили раковинами свое судно.

— Так где же здесь обитает Вонгоноо? — поинтересовался однажды Крауч, когда ему захотелось пошутить.

В этот момент Купер, любовавшийся опускавшимся в океан солнцем, дико вскрикнул, получив сильнейший удар по лицу.

— Вот вам и Вонгоноо, — сказал Брашер, указав на небольшой треугольный предмет, стрелой промчавшийся над озером.