Карен открыла калитку в сад, чтобы выпустить Кенцо. Она попыталась не обращать внимания на пустующий соседский дом, но ей это, конечно, не удалось. Ее взгляд, словно намагниченный, скользнул к балкону, и у нее снова всплыла перед глазами картина, как они с Питом поднимались там по лестнице. Вспомнилось, как она тогда предчувствовала предстоящий ужас, как она догадывалась, что ей предстоит увидеть что-то страшное. Сейчас в доме не было мертвецов, но от него все равно исходили угроза и страх. Найдутся ли когда-нибудь люди, которые захотят там жить?

Женщина хотела, как обычно, быстро отвернуться и скрыться в доме, но услышала, что кто-то окликнул ее по имени. Это была старушка-соседка, жившая по другую сторону от ее дома. Она стояла у ограды и помахивала рукой, приглашая Карен подойти.

— Новости, — сказала старушка, когда та несколько неохотно подошла ближе. — У меня была полиция.

Карен, которая была уже сыта по горло всем этим, с облегчением подумала, как хорошо все сложилось, что она повезла свою семью в аэропорт и поэтому ее не оказалось дома. Иначе ей, по-видимому, тоже пришлось бы вынести долгий разговор.

— Вот как? — отозвалась она.

Соседка подалась вперед и понизила голос:

— Похоже, что преступником оказался все же не приемный сын!

— В самом деле?

— Да. Следователь показал мне фотографию мужчины и хотел знать, видела ли я его когда-нибудь в последние недели. Но я не видела. Он показался мне слишком старым, чтобы быть приемным сыном Леновски, о чем я и сказала. Тогда следователь сообщил, что приемный сын вне подозрения. Тут уж я удивилась. После всего, что писали в газетах… плохие взаимоотношения и так далее… Да и вообще это было странным, что Леновски никогда не упоминали о приемном сыне. Ни один человек здесь понятия не имел о его существовании. Я хочу сказать, как это два человека вырастили ребенка, а потом делают вид, словно этого ребенка вообще нет? Да тут уже все колокола забьют тревогу! Ведь каждому становится ясно, что в этих отношениях что-то не так!

Соседка перевела дух, и Карен воспользовалась моментом, чтобы тоже что-то сказать.

— Но это, очевидно, еще не значит, что бывший приемный ребенок станет преступником.

Старуха недовольно посмотрела на нее. По какой-то причине версия с приемным ребенком нравилась ей больше.

— М-да, этот мир, так или иначе, все равно плох, — произнесла она. Видимо, считала, что банальности помогут этому миру не стать еще хуже.

— Да, — не стала спорить Карен.

— Странно, что никто не видел, как этот мужик здесь ошивается, — продолжила ее собеседница. — Он якобы напал на Леновски в ночь с воскресенья на понедельник. Торчал потом у них в доме и устроил основательный разгром. Оставил этих двух пожилых людей связанными и ушел — это же надо себе представить! А в понедельник вполне нормально отправился в больницу, где он работает! Словно ничего и не произошло! Дело в том, что он врач! Врач! Врач! И такой еще людей оперирует!

Карен не стала на это отвечать. Насколько она знала эту старуху, та не желала никого слушать.

— А во вторник он еще раз пришел к ним в дом, — добавила пожилая соседка. — На этот раз он еще и пиццу себе заказал. В пиццерии. Он хотел, чтобы подумали, будто приемный сын — преступник, и… ну, в общем… молодые люди ведь часто заказывают себе пиццу, не так ли? Потом он ударил ножом бедную госпожу Леновски. И удары нанес таким образом, что она очень долго умирала. Как врач, он, конечно же, знал, как это делается. Какой хладнокровный, не правда ли? Ведь она могла еще позвать на помощь. А он потом смотался на юг Франции. Понятия не имею, зачем!

"Как это ужасно! — подумала Карен. — Бедные люди… Одни в течение многих часов, с надеждой, что смогут как-нибудь освободиться… Но потом он снова приходит. Он, конечно же, брал с собой ключ и давным-давно отключил сигнализацию. Уходил из дома и снова приходил, как гость. Только они его не приглашали. Этого незваного гостя, который расположился у них как у себя дома и убил их…"

— Темно-синяя "БМВ". На ней он ездил, — продолжала тем временем ее соседка. — Но я его здесь, на улице, нигде не видела. Ну да он, наверное, не настолько глуп, чтобы припарковаться перед домом Леновски. Наверное, оставлял машину как минимум на пять улиц дальше, и каждый раз в другом месте. Те, кто совершает такое, очень хитрые. Они не делают ошибок.

— Очевидно, делают, — сказала Карен, — иначе полиция сейчас не знала бы, что это был он.

— Все когда-нибудь выходит на свет божий, — неопределенно произнесла старуха и вдруг без всякого перехода спросила: — А разве вы не собирались сегодня поехать в отпуск? Разве мы не говорили с вами недавно насчет цветов и почты?

— Все уже разрешилось, — ответила ее собеседница. — Но все равно, это было мило с вашей стороны — предложить свои услуги.

С этими словами она повернулась, чтобы уйти. У нее не было желания отвечать на новые вопросы.

— Мне нужно еще срочно сделать один звонок, — добавила Карен. — Желаю вам приятного дня.

Она отвернулась и быстрым шагом пошла обратно к дому. По пути женщина снова невольно взглянула на соседний дом. Полиция закрыла все оконные ставни, и на том окне, через которое влезли они с Питом, тоже. Карен представила себе темень, которая господствовала там во всех комнатах, и спертый воздух. У нее тут же встали дыбом волоски на руках, и ей пришлось несколько раз глубоко вздохнуть. Она посмотрела на Кенцо, который мирно обнюхивал росшие рядом с забором цветы. Пес был совершенно спокоен. Опасность больше никому не угрожала.

Но тем не менее, какими бы ужасными ни были эти оставшиеся позади события, началось все с дома. То обстоятельство, что Карен не могла поговорить с Леновски, только обострило уже давно назревший кризис между ней и ее мужем. Ее инстинкт, который с каждым днем все настойчивее подсказывал ей, что что-то неладно, Вольф посчитал истерикой. И все же она была права и поняла, что может положиться на свои чувства. Впервые за много лет супружества Карен не послушала Вольфа и поступила по-своему. Это укрепило ее чувство собственного достоинства. К тому же то презрение, с которым он к ней относился, уже перешло все допустимые границы ее страданий. Вместе с робко просыпающейся верой в себя она найдет в себе силы сделать те шаги, которые, как ей стало ясно, необходимо будет предпринять.

Кенцо поднял лапу у шпорника цвета голубого сапфира, который он в последнее время частенько использовал для этой цели и который уже имел жалкий вид, и Карен внезапно вспомнила то раннее утро три недели назад. Улицы их района в первых лучах солнца, они с Кенцо гуляют, боксер в радостном расположении духа, а она, Карен, напротив, опять спасается от бессонницы и депрессии…

"Как минимум улиц пять отсюда", — только что сказала соседка. Карен не помнила, сколько улиц они тогда прошли, но это случилось на приличном расстоянии от ее дома: Кенцо поднял лапу у заднего колеса припаркованной машины. Темно-синей "БМВ". Женщина вспомнила, как она испугалась, когда внезапно открылась водительская дверца, потому что она не ожидала, что кто-то будет сидеть в машине в пять часов утра. И этот высокий симпатичный мужчина, который страшно рассердился и так обругал ее, что она в конце концов расплакалась и почувствовала себя еще более жалкой и униженной…