В королевстве было две провинции и семнадцать епархий, четырнадцать из которых находились под началом южной метрополии, а три – Йорк, Дарем и Карлайл – северной, чья юрисдикция была практически независима от южной и которая на своих обширных просторах обслуживалась ведомственными кафедральными священниками из Беверли, Рипона и Саутвела. Восемь епископов, включая примаса, были титулованными главами монастырей, все из которых, за исключением одного, являлись бенедиктинцами. В них епископским престолом была монастырская церковь, обслуживаемая монахами, во главе которой стоял настоятель, управлявший, ревностно следя за их независимостью, монастырем и собором, тем самым позволяя епископу заниматься своими епископскими обязанностями. В соборах девяти светских епископов служили каноники во главе с деканом. Кроме того, было еще четыре валлийских епархии – Св. Азафа, Св. Давида, Лландафа и Бенгора.

К середине XIV века папа, как «вселенский судья», теоретически имел право «снабжать» все вакантные епархии епископами. Он также требовал и осуществлял право на перемещение их из одной епархии в другую. Однако в Англии почти всех епископов назначал король и ни один из них не вступал в должность без его согласия. Так как все английские епископы являлись главными феодальными держателями – особенность английской Церкви, установленная еще Вильгельмом Завоевателем, – только государь мог даровать им церковные владения и доходы с земель, входящих в епархии, которые, как и остальные феодальные поместья, переходили в руки Короны в отсутствие епископа. Поэтому папе было бесполезно назначать того, кого не желал король, хотя он и мог отказать в назначении кандидату, не подходившему по церковным правилам[317]. Благодаря этому праву вето, выбор епископов предоставлялся по обоюдному согласию королю в обмен на то, что король обеспечивал папе право назначать кандидатов на бенефиции, которые менее заботили королевскую администрацию. Из уважения к принципу канонической независимости обычной процедурой для собрания каноников были выборы кандидата, чье имя было представлено на рассмотрение в королевском conge d'elire[318]. После рассмотрения и одобрения римским папой, он формально «обеспечивался» епархией и должен был выплатить некоторую сумму курии, а также аннаты, или первый доход со своей бенефиции.

По этому характерному для Англии компромиссу глава государства избирал духовного магната, являвшегося ex officio пэром королевства, в согласии с вето, главой государственной Церкви. Это предоставляло не только лидеров для английской Церкви, но и главных административных чиновников Короне. Процесс стал частью системы, которая везде финансировала лучшее управление Церкви и Государства в эпоху всевозрастающей административной сложности, которую более ранние вклады – созданные для более простой формы общества – не могли обеспечить. Вместо обложения пошлинами общину, мирскую или церковную, для обеспечения доходов растущему числу королевских и церковных чиновников, в которых нуждалась прогрессивная цивилизация, был найден наиболее приемлемый способ, заключавшийся в использовании для их содержания некоторых самых доходных церковных бенефиций, – епископств, диаконств, архидиаконств, кафедральных и коллегиальных должностей и пребенд, – что позволило возложить на бенефициариев обеспечение помощников для исполнения своих канонических обязанностей.

С незапамятных времен задача Церкви состояла в том, чтобы направлять и давать советы государству и его правителям, и казалось вполне естественным, что часть ее богатств следовало использовать для защиты прав тех, кто выполнял ее обязанности, и что потомкам князей и лордов, которые обеспечивали ее (делали вклады), следовало просить церковнослужителей о тех административных деяниях, которые могло дать только духовенство. Когда в 1340 году Эдуард III впервые назначил канцлером мирянина, ему пришлось выплачивать ему Ј 500 в год – более 25 тыс. на современные деньги – больше, чем он мог позволить, так что он мог поддержать свой чиновничий аппарат без жалования епископа[319]. Справедливым также казалось и то, что некоторые церковные пожертвования должны использоваться для подержания служителей и чиновников папства, чья работа по организации и регулирования церкви служила целям всех христиан. Бенефиции наиболее богатых кафедральных соборов и коллегиатских церквей, чьи обязанности по проведению литургии могли исполняться викарием и церковным хором, находящимся на постоянном жаловании, сильно использовались для этого как Короной, так и папой, в особенности папой, который должен был обеспечить не только для членов своего растущего двора, но для достойных служителей Церкви в каждой стране христианского мира, постоянную преемственность своей курии, лично или назначив доверенное лицо, чтобы иметь возможность просить о бенефициях.

Однако, шокируя умы современников, это изменение использования пожертвований на административные нужды церкви и государства давало бенефициарием – так как церковная бенефиция являлась пожизненным фригольдом – возможности для экономической независимости, что позволяло им стать чем-то большим, нежели простыми исполнителями воли своих дарителей. Используемые папой и государем, графом и бароном для вознаграждения тех клириков, которые служили им, бенефиции также помогали сохранить баланс в управлении обществом и обеспечить то ограничение деспотической власти, которое постоянно искала средневековая Церковь.

На протяжении XIV века более половины английских епископов было занято на государственных должностях. Многие из них получили свое назначение через административную службу при дворе короля. В 1300 году епископство было представлено только двумя гражданскими служащими, спустя четверть века их было уже 12, большинство из них служили в ведомстве Гардероба или являлись его бывшими чиновниками. При Эдуарде III епископы находились в наиболее привилегированном положении, занимая посты хранителя Малой печати, в 1350 году шесть из семнадцати епископов имели государственные должности[320]. Хотя в Англии никогда и не существовало аристократической монополии на высшие церковные посты, как в некоторых континентальных странах, около пятой части епископов происходило из землевладельческих и рыцарских семей, окружавших трон, – Бомонов, Кобемов, Беркли, Бергершей, Куртене. Большинство же являлось выходцами из средних слоев, а в некоторых случаях встречалось и низкое происхождение. Где-то каждые двое из трех имели университетское образование, обычное в области церковного права – предмета, наиболее полезного для исполнения обязанностей королевского и баронского чиновника.