из ее фантастического романа «Дорога цвета собаки», где она с поразительной достоверностью описывает магнетическое воздействие, которые оказывает на аудиторию хорошая гитарная музыка:

«Пели негромко и печально. О непонятном. Тревога нарастала. Но хор становился громче, и дружные, стройные голоса единодушно устраняли тревогу. Она возвращалась. Ее устраняли опять. Ярость, нежность и бездумная задумчивость чередовались. Три этих состояния внезапно слились воедино, когда один из поющих опустился на стул, положил на колено гитару и властно провел по струнам. Песня замерла. Большеголовый парень в темно-синем кителе с серебристыми погонами без всяких знаков, в синих форменных рейтузах и узких сапогах, с такой же, как и у всех офицеров, саблей на боку, отличался от других только цветом широкой шелковой ленты через правое плечо, которая служила, видимо, единственным знаком различия. Лента у парня с гитарой была бежевой. Склонившись над инструментом, он сосредоточенно терзал струны, заставляя их повторять все изгибы и изломы песни. Тревога стала полней. Она огрызалась, трепеща, наступала, раздуваясь от гнева. Но и боролись с ней яростней. Все смотрели с волнением, как струится пот по рябым щекам большеголового офицера, как темнеют, увлажняясь, густые рыжие волосы. Иногда он поднимал лицо и глядел вдаль невидящим взором, полным суровой нежности. Тогда Годар думал, что он — позер и, одновременно, мучился от неуместности, несправедливости своих подозрений… Музыка уходила постепенно, выбивая из сил гитариста. Он заиграл мягче, приглушенней, словно моля об отсрочке. Но музыка все-таки увернулась, вылилась в чистый, замирающий звук одинокой струны. Потом раздался шум последнего, басового, аккорда, похожий на суровый хлопок дверью. Офицер с бежевой лентой, высвободившись от гитары, резко встал.

— Слава Кевину, господа! — сказал он хрипло, и все осушили бокалы, наполненные до краев во время неистовства музыки».

Солирующая гитара в руках хорошего исполнителя способна увлечь даже грубую солдафонскую публику, далекую от искусства и дум о прекрасном.

РОДИОН АНДРЕЕВИЧ БЕЛЕЦКИЙ

Белецкий, Родион Андреевич (родился в 1970) — русский писатель и драматург. Повесть «Путешествие в Иваново автора, Коврова и Баранова».

Безымянный персонаж пьесы Родиона Белецкого «Соня» разражается долгой тирадой, восхваляя гитару. Несмотря на комические нотки, ее следует привести целиком, потому что этот парень искренне обожает свой инструмент:

«Есть такие лабухи, которые любят подсесть на пафос. Они вешают гитару ниже колен и начинают возить туда-сюда кисель по грифу, клопов давить. Они думают, что если у них пальцы по струнам бегают так, что их не видно, то они виртуозы. Они думают, если они примочками обложились и медиаторов американских с пробкой себе накупили, они все Сантаны и Пако де Лусии. Лажовщики! «Smoke on the water» в соль мажоре играют! Да за это стрелять надо!.. Настоящий музыкант делает так: он берет минимум нот и каждая в десятку! Как я, например. А главное для настоящего музыканта — это его гитара! Его инструмент — это святое. Вот у меня, например, «Гибсон». Мог бы соврать, но не буду. Гитара у меня не родная, производство корейское. Но зато какой звук. Начинаю играть квартами, ей Богу, все внутри в комок сжимается, такая мощь! А на вид она у меня хрупкая, небольшая, легонькая. Под дерево сделана, гриф гладкий сзади, как шея, и дека в таких изгибах! Со стороны посмотришь, вылитая… девочка. Я ее так и называл, девочка моя. Как я любил ее! Чехол бархатом обил, струны — не поверите — духами французскими протирал. Но давно уже разлучили меня с моей любимой. Где ты, девочка моя?! Давно я уже не слышал твоего голоса. Где ты, девочка моя?!

Где ты?! Где?!..»

Конечно, такая пылкая привязанность к гитаре похожа на патологию, но сколько подобных музыкантов на свете — старательных, ревностных, самозабвенных, — которые могли бы подписаться под этими словами!

ДМИТРИЙ АНАТОЛЬЕВИЧ РУМЯНЦЕВ

Румянцев, Дмитрий Анатольевич (родился в 1974) — русский поэт. Автор стихотворного сборника «Жребий брошен»

(1999).

Современная русская литература богата поэтами, которые со временем, вероятно, станут в один ряд с Мандельштамом и Бродским. Читаем стихотворение «Миф» Дмитрия Румянцева: «Направляясь к тебе, в переходе у нового сквера / я услышу гитару и тающий голос Гомера, / брошу медный обол под его отсыревший ботинок, / подивлюсь, как какой-то старик развивает Плотина. / Но майевтику старца, текущую пьяно и сипло, / оборвет, из окна перевесившись, бранью Ксантиппа».

Перед нами легко узнаваемая жанровая сценка, прихотливо окрашенная авторским интеллектом и юмором, в которой, вопреки логике истории, рядом сосуществуют Гомер и гитара. Впрочем, этот хронологический нонсенс воспринимается безо всякого протеста. Думается, «Илиада» ничуть не проиграла бы в своем величии, если бы древнегреческому слепому старцу аккомпанировали на гитаре вместо кифары.

ИРИНА НИКОЛАЕВНА СИДОРЕНКО

Сидоренко, Ирина Николаевна (1980–2017) — русская поэтесса, кандидат философских наук, режиссер. Поэтические сборники «Ключ вдохновения» (2000), «Величальная» (2002), «Песнь жизни» (2003), «Соль жемчуга» (2006) и другие.

Обыгрывая латинское название Луны (Селена), поэтесса Ирина Сидоренко восклицает: «Селенный звон! Селенный звон! / Как много дум наводит он. / А юный Пан мою любовь / В селенный звон рассыпал вновь… / Звон по расселинам летит. / Прильни к Луне — она звенит! / На боль мою ответь сполна / Гитарной декою, Луна!» (Стихотворение «Селенный звон!

Селенный звон!..»)

Кружевная вязь каламбуров, аллитераций, двойных и тройных звуковых параллелизмов порой уводят автора от логики чувств, но поэтические метафоры впечатляют. Сравнение Луны с гитарой в данном контексте кажется оправданным.

НИКОЛАЙ АНАТОЛЬЕВИЧ НИКИФОРОВ

Никифоров, Николай Анатольевич (родился в 1982) — русский писатель. Роман «Идея fix».

Павел, герой романа «Идея fix» Николая Никифорова, стал знаменитым гитаристом. Непрост был его путь к славе. «Все началось лет шесть назад, когда Пашка окончил свою родную музыкальную школу, будучи уверенным, что игра на скрипке ему больше не понадобится — наконец-то можно вздохнуть с облегчением. Ан нет. Появилось слишком много свободного времени, которое убивать на банальные гулянки просто не хотелось. Недолго думая, он раскопал в глубинах антресоли ленинградскую гитару и стал пытаться играть на ней. Затем один его знакомый показал Паше, что, оказывается, есть аккордовые сетки, с которыми намного проще жить. Всего полтора года — и Арлекино знали все окрестные дворы, по которым он ходил, щеголяя своими навыками (которые, как оказалось, были малость убогими по большому счету)… Для него практически не существовало понятие музыкальной грамоты. Он просто брал в