ветром вместо мозгов, но что-то им подсказывало, это навсегда! Не ветер в смысле, а они!

Остановился Стас по просьбе Стаси, где-то посреди поля, отходящего после долгой и холодной зимы. На нём всё ещё оставались кое-где сугробы, небольшие, больше напоминающие холмы. Стася сняла с головы шлем и поставила его на сиденье. Отошла от мотоцикла на несколько метров, раскинула руки и глубоко вдохнула свежий воздух. Стас повторил за ней, снял шлем, но остался дышать сидя на байке. Проезжающие мимо люди на машинах, наверное, думали: какие они чудные. И что только делают на этом богом забытом поле? Но что Насте, что Стасу было плевать на чужое ничего, не значащее мнение.

Надышавшись вдоволь, Стася подошла к парню, и положила свои руки ему на плечи. Она выглядела, как и всегда, веселой и уверенной. И следа не осталось от той печальной девчонки на порожках.

— Погрустили, и хватит, — словно прочитав его мысли, транслировала она, — нужно бороться за живое, а не за мёртвое. Я где-то слышала такое высказывание, и полностью с ним солидарна. А ты?

— И я.

— I have feelings for you. — Прикоснулась она своим лбом к его лбу.

— Мне нужен переводчик, чтобы понять тебя. Сорри, но я полный ноль в английском, — усмехнулся Стас, но так и остался рядом с ней.

— Такое трудно произнести на русском. Ты сразу всё поймёшь.

— Заинтриговала, скажи.

— У меня… есть…. У меня есть чувства к тебе, — смогла, наконец, выговорить девушка, опустив реснички.

Эти слова показались Соловьёву, чем-то невероятно милым. Настя смущалась, говоря их, и ему так понравилось её стеснение, настоящее не наигранное, прямо как у юных леди в восемнадцатом веке.

— Что скажешь мне на это? Если продолжишь молчать и лыбиться как дурачок, я провалюсь сквозь землю, — отстранилась Стася, но руки её так и остались лежать на его плечах.

— Блин, я так необычно никогда в жизни не смогу признаться. Ты во всём такая крутая Стась?

— Нет. Я призналась на английском, потому что не уверена, что нравлюсь тебе. За вами мистер постоянно увивается леди Райнес. Раздражает сучка, — фыркнула как кошка Зарецкая.

— Это её проблемы, я ведь увиваюсь за тобой, не заметила? — поцокал укоризненно Стас, — очевидное пропускаешь.

— А говорил, не сможешь придумать интересное признание, — хихикнула она.

— Значит, мы всё решили?

— Получается так.

— Я могу тогда взять то, что мне полагается по праву?

— О чём ты?

На этом разговор был завершён. Стас поцеловал девушку, и долго не мог выпустить их рук. Её волосы как он и представлял себе, оказались мягкими и приятными на ощупь.

Они долго катались, а в конце он проводил её до дома, а она разрешила ему взять байк и вернуться к себе. Возле подъезда парочка так же никак не могла распрощаться, жаркие поцелуи обжигали их губы, и грели сердца.

ЧАСТЬ 3

Глава 1

Любовь, экзамены и выпускной

Дни до "выпускного" тянулись как жвачка, слишком долго и слишком бессмысленно. Бесконечные консультации, потом экзамены, от которых тоже толку, не сказать, чтоб больше. Обычно у школоты нервы на пределе, но я к таким не относился. У меня всё было на мази! Не сдам с первого раза, приду во второй. Да и вообще хрен от меня отделаются эти училки, пока я не выпущусь. Оставаться на второй год и повторять все эти безумные песни пляски, и ходит по кругу я не собирался. Моим единственным и верным желанием всегда оставалось вырваться из школьной рутины и стать, наконец, независимым ото всех. Ну как "всегда", наверное, громко сказал, в последние четыре недели — точно!

На самом деле на отношения с Дашей, которые мы вместе кое-как смогли склеить и начать заново, времени особо не было. Мне порой начинало казаться она тому и радуется. Бесит! Во мне горело чувство, самое что ни на есть настоящее, искреннее не выдуманное какое-нибудь, я лично вынашивал его долгие месяцы. Прямо как беременная будущая мамка, девять месяцев. Реально, только пузика для полноты картинки не хватало. А вот Дашка совсем пустилась в разнос, учебный естественно. Если бы она предложила мне вместе за гаражами курнуть, я бы удивился, а её необузданная страсть к математике уже не выглядела как преданность делу. Она казалось настоящей одержимостью какой-нибудь дрянью по типу амфетамина. Понятия не имею что это такое, я таким не занимаюсь, и никому не советую. Уверен оно вредное.

До экзамена, она мучила меня похуже любого террориста или фашиста. Из милой и нежной Дашеньки она превратилась в фанатичную фурию Дарью Александровну, поклоняющуюся великой из наук математике. Клянусь, я уверен, есть у неё подвальчик, где она расставила все учебники по математике в порядке с первого по одиннадцатый класс, и втайне от других людей им молится. Если быть короче: я чуть не рехнулся, пока учил по её личному наставлению правила гипотенузы и квадратных уравнений. В жизни столько не учил как перед неделей до экзамена.

Самым отстойным стало то, что к нам присоединилась моя сводная сестрёнка Арина. С чего она взяла, что её услугами нуждаются, я не понял, однако спорить не стал. При ней Дашка хотя бы немного смягчалась, нежели когда мы оставались один на один. Будто бы хранила свой секретик сектантский, и боялась, что кто-то кроме меня мог увидеть её настоящую. Хе-хе! В последнее время я её в шутку так и стал звать — сектантка.

Вначале наших занятий, я был игривым. Мило приставал к ней, пытался поцеловать, а эта ненормальная учебником по алгебре мне по башке влепила. Больше я не лез. У меня в голове и так не слишком много информации может поместиться, а если Дашка последнее отобьёт, тогда точно кранты. Для меня откроется прямая дорога в дурдом.

В общем, сдал я проклятую математику, и довольно не плохо. Когда Даша вдалбливала мне нужную инфу, я ни черта не мог понять, а пришёл в кабинет, где уже сидели несколько таких же идиотов как я, в сопровождении не меньшей идиотки старухи, всё пошло по маслу. Моя лично заработанная честным трудом "тройка". Боже как же радовалась Дашка, она буквально скакала как горная козочка, от счастья, что успела уместить мне в голову всю школьную программу за кратчайший срок. Теперь, наверное, будет хвастаться перед своими бабками чучелками попивая чай с бубликами в учительской после уроков.

Моя реакция была иной, я тупо ухмыльнулся, словно всё знал наперёд. В отличии от остальных трясущихся осиновых листиков на экзамене я был самым самоуверенным,