группы Кнехта следует, что подчиненные ей латышские полицейские батальоны выполнили поставленные им задачи без единой потери. Число убитых «бандитов» составило 15 человек, причем помимо этого военнослужащими 277-го полицейского батальона были расстреляны 10 «подозрительных лиц»[1013]. Убийства местных жителей начались в первый же день операции. Это подтверждается и данными советских партизан: уже в одном из первых сообщений в Центральный штаб партизанского движения (ЦШПД) говорилось о применении карателями «неслыханных зверств к населению»[1014].

Описание использовавшегося с самого начала операции алгоритма действий карателей дано в датируемом летом 1943 г. письме генерального комиссара Латвии в рейхскомиссариате «Остланд» О. Дрехслера:

«Кампания разворачивалась следующим образом: входя в село (вначале не было никакого сопротивления), тотчас расстреливали подозреваемых в партизанской деятельности. Таковыми считались почти все мужчины в возрасте от 16 до 50 лет… Сразу (за воинскими частями) шло СД, которое действовало приблизительно так: расстреливало всех остальных подозреваемых. Стариков и немощных, которые отставали в пути, расстреливали. Остальным, в большинстве своем женщинам и детям, предстояло пройти так называемую «вторую фильтрацию». Тех, кто не в состоянии были продолжать путь, расстреливали… Деревни грабили и сжигали еще до прибытия хозяйственных команд, занимавшихся доставкой ценностей в безопасное место»[1015].

То, что описанный Дрехслером алгоритм действий карателей соответствовал действительности, можно увидеть на примере захваченного в первый же день операции села Росица и окрестных деревень. Вопреки данным немецкой разведки, согласно которому Росица являлась опорным пунктом «бандитов»[1016], партизан в ней не оказалось. Тем не менее оперативная группа СД уничтожила 206 жителей села[1017]. Помимо этого, в Росицу в течение нескольких дней пригоняли жителей окрестных деревень для «вторичной фильтрации». Часть из них впоследствии была угнана в концлагерь Саласпилс, а часть — сожжена в местном костеле вместе с двумя католическими священниками. В литературе утверждается, что в общей сложности в Росице было уничтожено более 1,5 тысячи человек[1018]; по всей видимости, эта цифра завышена, однако ненамного. Показательно, что в Росице официально был организован т. н. «сборный лагерь», командованию которого были приданы латышские военнослужащие (по всей видимости, члены «команды Арайса») для проведения экзекуций[1019].

В акциях по уничтожению местного населения принимали участие не только оперативные команды СД, но и латышские полицейские батальоны. Сохранилось распоряжение командира одной из боевых групп командованию латышских полицейских батальонов: «В случаях, когда из-за отсутствия в непосредственной близости СД расстрелы необходимо проводить при помощи войск, экзекуции должны проходить в домах. Трупы следует покрывать соломой или сеном и там же сжигать»[1020]. В донесении 278-го латышского полицейского батальона отмечается, что уже в первый день операции, 16 февраля, «продвигаясь через д. Лимовку и дальше, рота ликвидировала около 100 бандитов и бандитских пособников, сожгла указанную деревню, так как в это время СД действовала в другом населенном пункте»[1021]. В конечном итоге латышские полицейские батальоны оказались настолько вовлечены в процесс убийств, что получали совместные с командами полиции безопасности и СД приказы на уничтожение деревень и мирного населения[1022].

Советские партизаны пытались оказывать сопротивление карателям. Первыми в бой вступили две белорусские (Освейская им. М.В. Фрунзе, Дриссенская) и 11-я калининская партизанские бригады. По своей численности они уступали карателям, и под ударами противника партизаны вынуждены были отступать. 25 февраля 1943 г. в борьбу с карателями вступила часть Сиротинской партизанской бригады и 4-я калининская бригада. С каждым днем ситуация ухудшалась. 25 февраля каратели заняли Кохановичи, 26-го — Освею. Основными причинами неудач партизанских формирований были отсутствие координации в их действиях, нехватка боеприпасов. Нелетная погода не давала возможности их доставки из советского тыла.

Для объединения партизанских сил 26 февраля 1943 г. представитель ЦШПД на Калининском фронте С.С. Бельченко приказал начальнику оперативной группы Калининского штаба партизанского движения А.И. Штрахову возглавить борьбу с карателями[1023]. На совещании, которое было им проведено, командиры белорусских партизанских формирований поддержали это решение. 27 февраля по приказу А.И. Штрахова создаются две партизанские группировки[1024]. В Северную группу вошли бригады: Россонская им. И.В. Сталина и 1-я, 3-я, 4-я, 10-я, 11-я Калининские партизанские бригады. Они должны были частью сил задержать противника на участке Церковно — Микулино, а основной — зайти в тыл карателей в районе Освея — Великое Село с последующим выходом к деревням Стрелки — Микулино.

Южной группировке, включавшей Дриссенскую, Сиротинскую, Россонскую «За Советскую Белоруссию» партизанские бригады и отдельные отряды под командованием С.Ф. Бубина и В.С. Нового, ставилась задача преградить продвижение противника на восток в районе Новоселье — Задежье и разгромить его гарнизон в Кохановичах. Освейская имени М.В. Фрунзе и 11-я Калининская партизанские бригады совместно с латышским отрядом В.П. Самсона должны были остановить продвижение карателей в районе Макуты — Новоселье — Березовый Мосток. Объединение партизанских сил позволило на время сковать силы противника, затормозить его продвижение. Был разгромлен гарнизон в деревне Гаи. Но попытка зайти в тыл карателям в обход Освейского озера и штурм Кохановичей окончились неудачей. Отбив атаки партизан, противник продолжил наступление. Испытывая острую нехватку боеприпасов, партизанские формирования вынуждены были отступать. К 7 марта установилось затишье в боевых действиях. Уничтожение же деревень карателями продолжалось — экипажи самолетов, перевозивших боеприпасы для партизан, наблюдали ночью горящие деревни вокруг Освеи[1025].

К этому времени партизанские отряды оказались отягощены десятками тысяч бежавших от карателей людей, преимущественно женщинами и детьми. И без того незавидная судьба беженцев, вынужденных жить в зимнем лесу без крова и порой даже без пищи, усугублялась вспышками эпидемических заболеваний[1026]. В документах зафиксированы случаи, когда у беженцев умирали малолетние дети[1027].

Недостаточная координация между собой партизанских формирований мешала противодействию карателям. С целью исправления сложившейся ситуации 1 марта начальник ЦШПД П.К. Пономаренко потребовал включить в объединенное командование партизанских формирований комбрига А.В. Романова и уполномоченного БШПД А.Ф. Бардадына[1028]. Но последний прибыл в Россонский район только в ночь с 7 на 8 марта[1029], а А.В. Романов уклонился от возложенной на него обязанности. Фактически командиром объединенных сил до 10 марта оставался А.И. Штрахов. Он неправильно оценил установившееся затишье в боевых действиях и отдал 10 марта приказ об отводе Калининских бригад в места постоянной дислокации[1030].

Каратели же, перегруппировав силы, 9 марта нанесли бомбовый удар по лесному массиву и населенным пунктам Ардавские, Доброплесы, Миловиды, Моторино, Ровное Поле и др. 10 марта налет повторился. Наземные части противника под прикрытием авиации начали наступление и заняли лесной массив в районе Лисно — Освея — Задежье. Затем они форсировали реку