днем освобождения Освенцима — нечто большее, чем простая случайность. Блокада и холокост, символом которого стал Освенцим, — явления одного порядка, части одного целого.

1. Блокада и холокост как преступления против человечности

На первый взгляд, подобное утверждение может показаться ошибочным. Термин «холокост», с определенным трудом приживающийся в России, обозначает политику нацистов, направленную на уничтожение евреев. Практика этого уничтожения могла быть разной. Евреев жестоко убивали во время проводившихся прибалтийскими и украинскими националистами погромов, расстреливали в Бабьем Яру и минской Яме, вымаривали в многочисленных гетто, уничтожали в промышленных масштабах в многочисленных лагерях смерти — Треблинке, Бухенвальде, Освенциме. Нацисты стремились к «окончательному решению еврейского вопроса», к уничтожению евреев как нации. Это невероятное по масштабам преступление было предотвращено благодаря победам Красной армии; однако даже частичное воплощение нацистского плана народоубийства привело к поистине ужасающим результатам. Нацистами и их пособниками было уничтожено около 6 миллионов евреев, примерно половина из которых были советскими гражданами.

Холокост — несомненное преступление, символ нацистской политики геноцида по отношению к «расово неполноценным» народам. Преступность блокады Ленинграда в глазах многих как на Западе, так и в нашей стране выглядит не столь очевидной. Очень часто приходится слышать, что это, безусловно, огромная трагедия, но война-де всегда жестока по отношению к мирному населению. Более того: раздаются утверждения, что в ужасах блокады якобы виновно советское руководство, не пожелавшее сдать город и тем самым сохранить жизни сотням тысяч людей.

Однако на самом деле уничтожение путем блокады мирного населения Ленинграда изначально было запланировано нацистами. Уже 8 июля 1941 г., на семнадцатый день войны в дневнике начальника германского Генштаба генерала Франца Гальдера появилась очень характерная запись: «…Непоколебимо решение фюрера сровнять Москву и Ленинград с землей, чтобы полностью избавиться от населения этих городов, которое в противном случаемы потом вынуждены будем кормить в течение зимы. Задачу уничтожения этих городов должна выполнить авиация. Для этого не следует использовать танки.

Это будет народное бедствие, которое лишит центров не только большевизм, но и московитов (русских) вообще»[1079].

Планы Гитлера вскоре получили свое воплощение в официальных директивах германского командования. 28 августа 1941 г. генерал Гальдер подписал приказ верховного командования сухопутных сил вермахта группе армий «Север» о блокаде Ленинграда:

«…на основании директив верховного главнокомандования приказываю:

1. Блокировать город Ленинград кольцом, как можно ближе к самому городу, чтобы сэкономить наши силы. Требований о капитуляции не выдвигать.

2. Для того чтобы город, как последний центр красного сопротивления на Балтике, был как можно быстрее уничтожен без больших жертв с нашей стороны, запрещается штурмовать город силами пехоты. После поражения ПВО и истребительной авиации противника его оборонительные и жизненные способности следует сломить путем разрушения водопроводных станций, складов, источников электроснабжения и силовых установок. Военные сооружения и способность противника к обороне нужно подавить пожарами и артиллерийским огнем. Каждую попытку населения выйти наружу через войска окружения следует предотвращать, при необходимости — с применением оружия…»[1080]

Как видим, согласно директивам германского командования, блокада должна быть направлена именно против гражданского населения Ленинграда. Ни город, ни его жители нацистам были не нужны. Ярость нацистов по отношению к Ленинграду была ужасающа. «Ядовитое гнездо Петербург, из которого так и бьет ключом яд в Балтийское море, должен исчезнуть с лица земли, — заявил Гитлер в состоявшейся 16 сентября 1941 г. беседе с германским послом в Париже. — Город уже блокирован; теперь остается только обстреливать его артиллерией и бомбить, пока водопровод, центры энергии и все, что необходимо для жизнедеятельности населения, не будут уничтожены»[1081].

Еще полторы недели спустя, 29 сентября 1941 г., эти планы были зафиксированы в директиве начальника штаба военно-морских сил Германии: «Фюрер решил стереть город Петербург с лица земли. После поражения Советской России дальнейшее существование этого крупнейшего населенного пункта не представляет никакого интереса… Предполагается окружить город тесным кольцом и путем обстрела из артиллерии всех калибров и беспрерывной бомбежки с воздуха сровнять его с землей. Если вследствие создавшегося в городе положения будут заявлены просьбы о сдаче, они будут отвергнуты, так как проблемы, связанные с пребыванием в городе населения и его продовольственным снабжением, не могут и не должны нами решаться. В этой войне, ведущейся за право на существование, мы не заинтересованы в сохранении хотя бы части населения»[1082].

Характерный комментарий к этим планам дал Гейдрих в письме к рейхсфюреру СС Гиммлеру от 20 октября 1941 г.: «Хотел бы покорнейше обратить внимание на то, что четкие распоряжения касательно городов Петербург и Москва не могут быть реализованы в действительности, если они изначально не будут исполняться со всей жестокостью»[1083]. Чуть позже на совещании в штабе верховного командования сухопутных сил итог нацистским планам в отношении Ленинграда и его жителей подвел генерал-квартермейстер Вагнер: «Не подлежит сомнению, что именно Ленинград должен умереть голодной смертью»[1084].

Планы нацистского руководства не оставляли права на жизнь жителям Ленинграда — точно так же, как они не оставляли права на жизнь евреям. Показательно, что голод был организован нацистами и в оккупированной Ленинградской области. Он оказался не менее страшным, чем голод в Ленинграде. Поскольку об этом голоде известно гораздо меньше, чем о голоде ленинградском, приведем обширную цитату из дневника жительницы города Пушкин (бывшее Царское Село):

«24 декабря. Морозы стоят невыносимые. Люди умирают от голода в постелях уже сотнями в день. В Царском селе оставалось к приходу немцев примерно тысяч 25. Тысяч 5–6 рассосалось в тыл и по ближайшим деревням, тысячи две — две с половиной выбиты снарядами, а по последней переписи Управы, которая проводилась на днях, осталось восемь с чем-то тысяч. Все остальное вымерло. Уже совершенно не поражает, когда слышишь, что тот или другой из наших знакомых умер…