Сарычев взял одну из папок, лежащих у него на столе, полистал ее и вытащил фотографию.

— Это она?

Еремеев, взглянув на фотографию, удивленно посмотрел на Сарычева.

— Она. Как же это вы догадались? Так она, получается, того…

— Кто еще был с вами?

— Гурьян. Он в Москве кучером. Без денег никогда не бывает. Помогает и нам, и жиганам, ну и сам в деле участвует.

— Как его найти?

— Где ж его найти-то, об этом только Иван Емельянович знает.

— Дежурный! — окликнул Игнат Сарычев красноармейца. — Увести арестованного.

— Гражданин начальник, чего же мне будет?

— Расстрел! — с некоторой мстительностью ответил Сарычев, наслаждаясь страхом, брызнувшим в глазах сапожника.

— Но я же…

— А ты хотел, чтобы тебя по головке погладили?

— Без меня вам его не поймать. Пригожусь!

— Ну чего стоишь? — прикрикнул Сарычев на дежурного. — В камеру его!

— Есть! А ну пошел! — подтолкнул дежурный замешкавшегося сапожника. — В камере поговоришь.

Сарычев поднял телефонную трубку:

— Соедините меня с Марией Сергеевной… Как нет? Срочно выезжайте по ее адресу! Уже выезжали? Никто не открывает? Ломайте немедленно дверь! Да… Всю ответственность я беру на себя.

В камеру к Роману Овчинскому прошел высокий чекист с аккуратной бородкой. Увидев, как Овчина поднялся со своего места, чтобы, по принятым здесь правилам, поприветствовать начальство, тот нетерпеливо махнул рукой:

— Бросьте вы! К чему все эти церемонии.

Овчина сел и, вцепившись в края нар пальцами, выжидательно посмотрел на гостя. С чем-то тот изволил пожаловать?

— Вы знаете, что это за здание? — спросил гость, устроившись на нарах напротив.

Роман пожал плечами и невесело усмехнулся:

— Тюрьма, насколько я понимаю.

Чекист тоже усмехнулся:

— А вы проницательный… совершенно верно, тюрьма… Только это необычная тюрьма! Здание это находится рядом с Остоженкой. Таких зданий, подобных этому, в Москве четыре… Оно имеет небольшой внутренний дворик. Вокруг здания возведен каменный четырехметровый глухой забор. К нему изнутри примыкает небольшое одноэтажное строение из темно-красного кирпича с крохотным окошком под потолком. Хочу вам сказать, именно здесь исполняют приговоры по решению «двоек» и «троек». Если вас сюда привели, следовательно, вы на очереди. И речь идет не о днях, а о часах. Может быть, вас расстреляют уже завтра утром… Очередь, знаете ли!

Овчинский зябко повел плечами:

— Этого не может быть!

— Право, вы меня удивляете, — вздохнул чекист. — Вы думаете, что вы бессмертный? И не таким людям, как вы, простреливали лбы. Уверяю вас! Мне-то уж пришлось насмотреться! Я могу даже рассказать вам, как это происходит. За вами придут двое красноармейцев, молодые парни лет по двадцать. Однако обольщаться их внешностью не стоит, у каждого из них на счету по несколько десятков расстрелов. — Сделав паузу, он добавил: — А может быть, и сотен. Думаю, что они сами не смогут этого сказать. Внешне все будет проходить очень буднично, вам даже не будут зачитывать приговор, просто когда вы перешагнете порог глухой комнаты, то вам…

— Увольте меня от подробностей! — вскочил Овчина.

— Сидеть! — угрожающе сказал чекист.

Когда Роман вновь опустился на нары, чекист спокойно продолжил:

— Поймите меня правильно, я не нагоняю на вас страха, я говорю то, что случится. Большевики умеют расправляться со своими врагами. Пусть даже они обычные уголовники… Скажу вам вот что… Я такой же дворянин, как и вы.

— Чего вы от меня хотите?

— Я хочу спросить: сколько вы можете дать за свое освобождение?

Подняв голову, Роман с минуту рассматривал гостя:

— Это что, коммерция?

— Время, знаете ли, такое. Вы не ответили на мой вопрос.

— Все, что у меня есть.

— Прекрасный ответ! Тогда мы с вами договоримся! По нашим подсчетам, у вас драгоценностей не менее чем на пятьдесят миллионов рублей! Это вполне достаточная цена за освобождение.

— Помилуйте! У меня нет таких денег, половину из них забрал Кирьян!

Задумавшись на секунду, чекист кивнул:

— Хорошо… Двадцать пять миллионов тоже приличная сумма. А с Кирьяном я как-нибудь объяснюсь. Надеюсь, что мне удастся договориться с ним. Так где ваши деньги?

— За кого вы меня принимаете? Я вам говорю, где находятся драгоценности, и вы тут же исчезаете?

— Вам придется поверить мне… Я проверяю, действительно ли драгоценности лежат в том месте, которое вы укажете, затем возвращаюсь и освобождаю вас. Сами понимаете, я рискую не карьерой, а жизнью!

— Вы тогда уже не вернетесь!

— А если я вам дам слово русского офицера?

— Для меня это ничего не значит!

— Бедная Россия! — вздохнул чекист. — Вот что сделали с ней большевики… Теперь слово русского офицера ничего не значит. Хорошо, тогда давайте поступим по-другому. Я вас выведу отсюда прямо сейчас!

— Разве это возможно?

— Я все беру на себя. У меня есть такие полномочия. К примеру, я могу отконвоировать вас из одного здания в другое. Итак, я вывожу вас из здания, и мы сразу едем за драгоценностями. А потом ступайте на все четыре стороны!

— А что вы скажете своему начальству?

— Это вас не должно тревожить. Со своими делами я разберусь сам. На крайний случай могу сказать, что вы просто от меня сбежали. Ну так как?

— Если все обстоит таким образом, как вы говорите…

— Решайтесь!

— Понимаю ваше нетерпение… Хотите безбедно прожить свой век где-нибудь за границей?

— Вот это не для меня! Ваши камушки нам будут нужны для дела. Ведь кто-то же должен воевать с этим быдлом! А то присоединяйтесь к нам… Все-таки вы дворянин и наверняка судьба России вам не безразлична.

— Мне надо подумать. Вы сможете переправить меня за границу?

— Пожалуй, смогу. На границе у меня есть надежные люди.

— У меня к большевикам тоже накопился личный счет. — Овчинский помолчал, а потом кивнул: — Хорошо, я с вами.

— Пойдемте… Руки за спину, все должно выглядеть очень естественно. На охрану старайтесь не смотреть. Во дворе стоит машина, которая отвезет нас туда, куда вы скажете. Так где деньги?

— Они на квартире… Об этой квартире никто не знает.

— Прекрасно! А теперь поднимайтесь!

Роман поднялся, завел руки за спину.