— Ты, что ли, видел?

— Нет, пассажир мой, — кивнул возница в сторону поднятого верха экипажа.

Сарычев шагнул вперед, заглянул в экипаж и тотчас увидел пистолет, направленный в его лицо. Чуть приподняв голову, рассмотрел Кирьяна.

Вот, значит, какой сюрпризец.

— Тихо, убью.

По тому, с какими интонациями жиган сказал это, Сарычев понял, что обещание будет выполнено.

— Что ты хочешь?

— Поднимайся сюда и скажи своим, чтобы нас не тревожили.

Повернувшись к поотставшим чекистам, Сарычев скомандовал, махнув рукой:

— Я сейчас… Поищите вокруг.

Он сел рядом с Кирьяном. У левого бока он чувствовал ствол пистолета, доставлявший весьма неприятные ощущения. С такого расстояния не промажешь.

— Ты искал Марию? Я знаю, где она.

— Вот как, откуда?

— Хм, тебя интересуют подробности?

— Уволь… Что ты хочешь за это?

— Полчаса форы.

— Тебе все равно не уйти, город оцеплен. На каждом перекрестке стоят посты, кругом патрули…

— Это мои проблемы.

— Полчаса не обещаю, но пятнадцать минут получишь.

— Договорились. На Поварской, угловой дом справа. Третий этаж. Там есть черный ход со двора, гости о нем не догадываются.

— Как нам туда попасть незамеченными?

— Поднимите шухер с главного входа. А когда этот упырь отвлечется, тогда можно будет и зайти. Вот тебе ключ.

Сарычев взял ключ.

— Я могу идти?

— Поторопись.

Сарычев спрыгнул на землю.

— Тебе мои поздравления, — прокричал ему в спину Кирьян.

— Что за поздравления? — удивился Сарычев, обернувшись.

Револьвер смотрел на него темным выразительным оком.

— Мария остается с тобой.

Ответить Сарычев не успел — возница, хлестнув лошадь, резво взял с места.

* * *

Даже запланированная встреча с чекистом не предвещает добра. Это все равно что повстречать черную кошку — следует плюнуть через левое плечо и свернуть в сторону. Надо было ждать неприятностей, и Кирьян был к ним готов. Однако проехали по улице, пересекли широкую площадь — ни пальбы за спиной, ни встречного патруля, ровным счетом ничего такого, что обещало бы скорую смерть. Можно бы расслабиться, облегченно вздохнуть, но Кирьян нутром чувствовал, что приключения не закончились.

— Гурьян, куда ты меня везешь, — недовольно буркнул Фартовый, — я же тебе сказал, что нужно ехать…

Лошадки вдруг сбавили бег. Повернувшись, Гурьян с прищуром посмотрел на жигана. До Кирьяна вдруг дошло, что смерть способна принимать обличье даже близких людей. Не было времени переводить взгляд на руки извозчика, но он понимал, что из-под овчинного тулупа сейчас выглядывает ствол пистолета, и Гурьян выбирает на его теле наиболее уязвимую точку.

Не вынимая рук из карманов, Фартовый дважды выстрелил Гурьяну в спину. Извозчик дернулся и завалился на бок, продолжая сжимать вожжи.

Приподнявшись, Кирьян заглянул в глаза кучера, в которых плескался откровенный ужас от осознания близкой смерти:

— Что же ты так оплошал, Гурьянушка? Разве я тебе никогда не говорил, что никому не доверяю?

Гурьян захрипел, видно, пытаясь что-то ответить, а потом дернулся и замер.

Кони остановились. Кирьян спрыгнул на мостовую и, приподняв воротник, торопливо пошел по улице. Надо будет пересмотреть свои приметы — оказывается, не всякая встреча с чекистом — зло.

* * *

— Живут же люди! — восторженно воскликнул Емельяныч, вращая крупной головой. — Вот она, несправедливость-то, — одним, получается, все, а другим только ошметки с барского стола. Торопиться не буду, все сложу! — восторгался Иван Емельяныч. — Вон какие шикарные подсвечники. Надо бы их поаккуратнее устроить, чтобы добро не попортить. Они сейчас на рынке хорошо идут.

Мария сидела в углу комнаты со связанными руками. Она привезла в эту квартиру на Поварской, чтобы потянуть время. Может быть, ее уже ищут…

— Обманула ты меня, девонька, ведь нет золотишка, что твой дружок прятал. Где же оно?

— Я ничего не знаю!

— Не знаешь, значит? Может, ты скажешь, что это не он магазин Брумеля выпотрошил?

— Вы обещали меня отпустить. Я показала только то, что знала. Больше он мне ничего не говорил. Вы же обещали…

Кашин невесело хмыкнул:

— Не беспокойся, девонька, отпущу тебя… Куда и остальных отпускал. Так что не кликай на себя.

Емельяныч умело связывал узлы. Было заметно, что в этом деле он изрядно поднаторел. Вещи подбирать толково — платья с костюмами в одну сторону, фарфоровые статуэтки — в другую.

— Кажись, все, — спокойно объявил он, когда выгреб из шкафа все подчистую. — Ну что, девонька, убивать тебя надо. А может, попозже тебя порешить. Поживу здесь, жранины вроде достаточно. Да и приятность одна, когда рядом такая аппетитная баба находится. Ну что, девонька, не возражаешь против моего присутствия? — весело спросил он. — Молчишь, значит, не возражаешь. Мужик я справный, обижаться не будешь. Ведь про эту квартиру вряд ли кто знает. А Кирьяну сейчас не до нее.

— Какой же ты все-таки зверь!

— Хе-хе-хе! Это как посмотреть.

На лестнице послышались голоса, а потом в дверь решительно постучали:

— Открывайте, милиция!

* * *

Сарычев подошел к группе красноармейцев, стоящих в оцеплении, и, представившись, отозвал их командира в сторону. Слегка вытянувшись, молодой парень в буденновке внимательно выслушал начальника московской Чека и коротко ответил, утвердительно кивнув. Сарычев слегка похлопал его по плечу и вернулся к чекистам:

— Разделимся на две группы. Вы пойдете через парадное, а я через черный ход.

— У вас есть ключ? — удивился Рубцов.

— Имеется. — Сарычев не стал вдаваться в подробности. — В подъезде постарайтесь пошуметь, чтобы он насторожился. А потом постучите в дверь и скажите, что милиция. Вам все ясно?

— Да.

— Тогда приступайте!

Сарычев проследил за тем, как чекисты плотной группой двинулись в сторону подъезда. Хлопнула дверь, группа вошла в подъезд. Поднимались по лестнице шумно, громко разговаривая.

Все, пора!

Обогнув угол дома, Сарычев подошел к узкой двери. Наверх вела узенькая крутая лестница. Было темно, ступеньки еле видны!

Игнат достал спички, чиркнул о коробок. По углам площадок был навален какой-то мусор, вдоль стен стояли пустые бутылки. Ладно, идти можно.