— Конечно, глупышка. Ты же не думала, что я так просто отпущу тебя?

Николь слегка улыбнулась, а Драко нахмурился, вспоминая их вчерашний разговор в ванной.

— Так ты расскажешь, что случилось на собрании?

Волшебница отстранилась от парня и обхватила колени руками, вздыхая.

— Помнишь того кота в Мэноре?

— Да, но мы же выяснили, что это был не настоящий кот. Тебе показалось из-за действия зелья.

— Да, а потом во время нашей миссии в Шеффилде. Ты спрашивал, повторялись ли мои галлюцинации снова.

— И ты ответила, что нет.

Николь подняла глаза на блондина.

— Я солгала. Они повторялись. Повторяются… До сих пор.

— Вчера у тебя снова были галлюцинации?

— Да. Я… Я не понимаю, реальность это или выдумка. Мне страшно, Драко. Кажется, я схожу с ума, — испуганные глаза Николь не на шутку перепугали Драко.

— Я говорил, что приём зелий не пройдёт бесследно. Проклятье! — парень провёл рукой по своим волосам и снова посмотрел на девушку. — Тебе нужно перестать принимать их.

— Но я не смогу заснуть.

— Этой ночью ты спала без зелья.

— Этой ночью я была пьяна. Это не выход.

— Лучше кошмары, чем галлюцинации. Нужно попробовать обойтись без зелий. Пожалуйста, Николь, — взмолился Драко.

Девушка посмотрела на него и кивнула, а затем резко вспомнила, что ей пора домой, и встрепенулась.

— Я провожу тебя, — сказал Малфой, поднимаясь с кровати и утягивая девушку за собой.

Когтевранка быстро привела себя в порядок и они отправились к ней домой, где волшебницу уже ждали родители, но Драко, включив всё своё обаяние, убедил их, что опоздание Николь — целиком и полностью его вина, а сбежала она только потому, что очень соскучилась. Миссис Рейнер переглянулась с мужем, сияя. Это ли та самая «подруга», к которой так часто бегала их девочка?

Глава 20. Вера, несмотря на ненависть?

Комментарий к Глава 20. Вера, несмотря на ненависть?

С праздником, милые девушки!❤️

Ловите новую главу

От душевной болине умирают физически. Не кричи, что без негожизнь закончится. От инфаркта спасаютразрядами электричества. От любви: алкоголем, временем, безразличием.

Колёса поезда противно стучали. Хогвартс-Экспресс неизменно мчал вперёд, набирая скорость. За окнами проносились зелёные пейзажи, солнце светило ярко, провожая школьников. Повсюду слышался детский гомон, словно и не было никакой войны. Словно это не Волан-де-Морт объявил о начале массового истребления маглорождённых. Поэтому количество школьников в этом учебном году уменьшилось примерно вдвое. Родители боялись отпускать детей туда, где совсем недавно погиб Дамблдор, а его убийца стал новым директором. В полном составе ехали лишь слизеринцы.

Смелые. Амбициозные. Храбрые. Сильные.

Сила рождается через боль.

Сила рождается через непоколебимую волю, закалённую в огниве страстей.

Сила никогда не принадлежала слизеринцам с рождения, сила никогда не подавалась им на блюдечке. Из года в год приходилось оттачивать мастерство, манеру речи, качества и походку. Из года в год приходилось быть во всём лучшими, оставляя всю обиду и горечь за насмешками. Из года в год им приходилось прятать эмоции за благородством. Ведь единый принцип они усвоили ещё с детских лет — ничто не даётся без платы.

Сила не принадлежала тем, кто не умел её брать, и уж тем более тем, кто не мог ею воспользоваться. Сила рождалась в них постепенно, день за днём, обнажая изнанку собственного мира, которую полукровки и — о, Мерлин, упаси — маглорождённые постичь были не в состоянии. Мир, который намного темнее, чем кажется на первый взгляд, мир, где магия не бывает бесплатной, в особенности — светлая, как оказалось.

Сила не принадлежала таланту. Одарённые детки всегда проигрывали чистокровным от и до. Усмехаясь, последние проводили по тонкому древку палочки, кривя свои идеальные холодные губы. Сила не любила талантливых без горящей в глазах тяги, бурлящих амбиций и стального характера. Сила любила тех, кто подходил ей по нраву, в ком кровь взывала к тому, чтобы перевернуть мир, к тому, чтобы показать себя.

Сила не принадлежала чистокровным. Однако они знали, как воззвать к ней, привлечь и обуздать. Она лилась по их жилам и лишь сплеталась с багровой магией внутри.

Слизеринцы не боялись ехать в Хогвартс в этом году. Наверное, им было страшнее остаться дома.

Малфой, Паркинсон, Нотт и Забини сидели за одним столом, хмуро рассматривая проносящиеся мимо деревья.

— Видел Асторию на вокзале, вся светилась от счастья. Что ты с ней сделал? — спросил Забини, смотря на Драко. Нет, ему уже не больно. Главное, чтобы она была счастлива…

— Ничего особенного, — пожал плечами волшебник. — Просто почти всю прошлую неделю мы провели вместе.

Расставание с Николь, если это можно так назвать, далось ему с трудом. Совесть не давала покоя, и поэтому Драко старался заглушить её голос, проявляя хоть какие-то чувства к Гринграсс. Чувств не было, но и выбора тоже.

— Ты её любишь?

— Послушай, Блейз. Мне семнадцать лет. Я чудом добрался до этого возраста, потому что невесть какое количество людей мечтает о моей смерти. Каждое утро последующих, может быть, пятидесяти лет, мне предстоит вылезать из постели и как-то участвовать в повседневной жизни. Я просто-напросто не верю, что способен справиться с этим в одиночку. Мне нужен кто-то, ради кого можно будет вставать по утрам.

Пэнси нахмурила брови. Такое резкое изменение в жизни её друга её напрягало. Ещё неделю назад он обнимал Рейнер и выглядел счастливым, а сейчас сидел мрачнее тучи и рассказывал о том, что видит свою жизнь вместе с Асторией. За Николь стало обидно, но что-то предпринимать девушка боялась. Возможно, Драко действительно будет лучше с Асторией? Она чистокровная, умная и красивая, а Рейнер… Рейнер та, кто готов пожертвовать собой ради любого из них. И, Мерлин, Пэнси не знала, что из этого лучше.

Вагон с когтевранцами был, на удивление, тих. Никто не кричал и не смеялся. Все боялись. Острый ум сразу дал понять, что этот год будет другим. Молчаливым, страшным и неспокойным. Особенно если учесть, что за преподавательским столом, как минимум, три пожирателя смерти.

Николь не разговаривала. За всё время поездки она лишь поздоровалась с Араксией и спросила у неё, где Камилла. Уайетт в школу не поехала. Будучи полукровкой, она предпочла остаться вдали от войны, и Рейнер её понимала. Возможно даже завидовала. Николь вспоминала о том времени, когда ей не приходилось лгать, убивать и скрываться. Времени, когда она не была пожирательницей и искренне ненавидела всех, кто носит метку на предплечье. Кто же мог подумать, что однажды она станет одной из них?