— Нет… — Если Алекс просил… — Когда он придет?

— Утром, — пообещала Мэри. Уложила меня на подушки, укрыла одеялом. Накапала в большую ложку лекарство: — Выпей.

Я послушно проглотила лауданум и провалилась в забытье — с низким свинцовым небом, холмами, следами Алекса на заснеженном вереске и плачем метели.

Детский плач не стих, даже когда я проснулась. Еле слышный, но все равно надрывный, он доносился откуда-то сверху и слева, словно с украшенного лепниной потолка. Нахмурившись, я приподнялась на локте, протерла глаза, соображая, чей это малыш и почему к нему никто не подходит. Неужели оставили одного?.. Нужно сказать Александру, когда он вернется, или Мэри…

…Мэри?

…откуда здесь Мэри? — рывком села я и увидела совсем рядом улыбающуюся подругу; подругу ли? На ее шее горела золотом метка Гончей — как у Уилбера. Как у Алекса. Как красное с желтым в стволе револьвера, когда спускают курок.

— Искра…!

— Сука! Ты все отдала!..

— Господи… — прошептала я, чувствуя, как по лицу бегут не то слезы, не то снова горячая кровь Александра. — Господи, нет…

Меня затрясло. Пальцы бестолково задергались в воздухе, пытаясь ухватить одеяло — я хотела закрыться от страшной реальности. Я — Источник. Собираясь занять трон, Алекс скрыл меня от Королевы. В него стреляли, я в Виндзоре, — стремительно бледнели губы, — а значит… значит, он…

— Тин, все хорошо, — придвинулась Мэри.

— Хорошо?! — истерично засмеялась я, чувствуя, как накатывает черное, страшное, превращающее в воющего зверя. И бороться с ним, цепляясь за пустые мечты, больше не было смысла. Все мои родные ушли. Дом разрушен. Александр убит. — Вы убили Алекса! Убийцы! — Я изо всех сил ударила Мэри-Агнесс по плечу и зарыдала, вырываясь из цепких рук Гончей. — Убийцы! Убийцы, убийцы!..

— К сожалению, нет. — Мэри стиснула мои запястья так, что позже я нашла синяки. — Твой Алекс осушил тебя и бросил с боггартом. Если бы мы опоздали хоть на минуту, ты была бы мертва, ты понимаешь это?!.. О да, я с удовольствием убила бы Райдера, но никто не знает, где он!

— Алекс… жив?.. В него стреляли, я видела… — Я всхлипнула, отчаянно желая верить, и только потом осознала услышанное.

«Он тебя выпьет и выбросит!» — закололо в груди, заменяя кошмар пустоты леденящим шоком предательства. Все, как обещал Уилбер! — «Ему твой дар нужен!»

— Нет… — в ужасе прошептала я. — Нет, он не мог!

— Тини, мага уровня Райдера нельзя застрелить без метеоритного железа, — словно ребенку об очевидных вещах, сказала Мэри-Агнесс. — Разве из пушки, цепным ядром.

— Нет!

— Он выпил тебя и скрылся, едва почуял Королеву.

— Нет!

— Тини…

— Нет!

— Тин, послушай…!

— Нет! — взвизгнула я, зажимая уши, чтобы не слышать страшную правду. Алекс исчез, получив, что хотел — и такая изощренная подлость не укладывалась в голове. Я бы простила аркан, поняла бы — не смирилась бы, но поняла! — желание оставить меня при себе, но как принять, что самый родной человек увидел в тебе исключительно средство? Играл в любовь, лгал в глаза?!.. А свадьба? Зачем он обещал мне свадьбу?!.. «Эмоции нужны, — змеей по камням зашуршал голос Уилбера. — Радость, счастье, оргазмы… Вот ими он тебя и обеспечил». Лучше бы просто убил… Я не хочу жить одна в окружении призраков!

— Пре-кра-ти! — Звонкая оплеуха опрокинула меня на кровать, и я затихла. — Даже думать не смей, слышишь?! — процедила Гончая. — Я не собираюсь больше тебя хоронить, Этансель! Ставить чертовы свечи, ходить на проклятое кладбище и злиться на отца, что он позволил тебя увезти! Ведь мог настоять…! — В зашторенном полумраке зрачки Мэри засветились зеленым, будто у кошки. — И если плевать на меня, подумай о моих родителях — они всегда были добры к тебе. Что я буду должна им сказать? «Maman, papa, помните Тини Хорн? Девочку, которую вы любили как собственную дочь? Она спаслась при пожаре, уцелела в приюте, выжила после встречи с Потрошителем, чтобы покончить с собой из-за совратившего ее скота!» — Мэри говорила все раздраженней и громче, пока не сорвалась на крик: — Мама пятый день не поднимается с постели, папа подал прошение об опекунстве, едва пришел в себя!.. Что, по-твоему, я буду должна им сказать, Этансель?!..

Разбитые губы саднили, но боль помогла осознать настоящее, и простая мысль, что есть люди, которым я небезразлична, которым нужна, оглушила. Глотая слезы, я потерянно смотрела на Мэри, но обида и горечь не позволяли принять ее: где лорд и леди МакЛинн были раньше? Почему решили помочь мне сейчас, а не пять лет назад, когда я попала в «Виллоу»? Почему ты — ты! — не отвечала на письма?!..

Мэри-Агнесс смерила меня горящим от негодования взглядом и, сдув упавшую на лоб прядь волос, отошла к столу у камина, зазвенела посудой. Короткий щелчок зажег свечи: две далеко, на комоде, еще одну в торшере рядом с кроватью. Яркие желтые лучи скользнули по беленой стене, полированному табурету, грязной салфетке на нем и утонули во флаконе лауданума.

Зашелестели юбки.

— Держи, — ровно сказала Мэри, протягивая чашку крепкого каштаново-коричного чая, и только теперь я увидела, каким усталым и осунувшимся было ее лицо.

…а платье измятым, словно его не меняли несколько дней. Три? Или пять?.. — уколола совесть, когда Мэри отодвинула молоко, а сахара себе насыпала столько, что ложка едва повернулась в сиропе. Она же не любит сладкое…

— Как ты нашла меня? — хрипло спросила я.

— Выплеск Источника трудно не заметить, — пожала плечами Мэри-Агнесс. — Ты едва не уничтожила половину Уэльса.

— Что?! — Я?!

— Ты не помнишь?

Я помню боль. Жгучую, сводящую с ума — словно все тело облили смолой и поднесли факел. Еще Александра и минуту затишья. Выстрелы. Снова боль… И белое пламя — по горлу вверх, бьющее изо рта, из груди, из трахеи, кажется даже из глаз! Мне не привиделось?..

— Тин, Источник — это огромный, при аккуратном использовании почти неисчерпаемый резерв магии, — села Мэри. — Чтобы ты понимала, в Третьем Крестовом походе Король Ричард за четыре часа сжег все крепости Кипра и двадцатитысячную армию Комнина при содействии одной Бьянки Блисс. Источника, — подтвердила Гончая, отвечая на немой вопрос.

Я способна на такое?!..

— Источник рождается вместе с ребенком, растет и наполняется, когда девочка становится девушкой, — размешивая сахар, продолжила Мэри. — С этого момента отношение к ней должно быть особенно бережным: никаких тревог, никаких волнений. Тем более никакого насилия. — Ложка звякнула. Мэри положила ее на край блюдца, отпила чай и, поморщившись, поставила чашку на табурет: — То, что пришлось тебе пережить в Уайтчепеле и у Райдера, сделало Источник нестабильным. Он наполнялся, затухал, опять наполнялся… Пока не выплеснулся, вывернув Холмы до Ир-Уитва. Человеческих жертв удалось избежать только благодаря Королеве — Она остановила и развернула поток, направив его в море.